Ей нравилось это ощущение опасности. Давно забывшая его, Анна вновь ощутила предательскую дрожь в пальцах и слабость в коленях, но это только раззадоривало её, толкало на ненужную, но желанную опасную игру. В своих мечтах, королева постоянно видела, как она ловко водит за нос погоню, заманивает её в ловушку и уничтожает всех, до единого преследователей.
Ещё одно чувство всплыло в памяти. То самое, которое испытываешь, когда твой клинок разрывает плоть противника. Странная смесь ужасного отвращения, страха, вины, и в то же время торжества и, даже, удовольствия. Она вспомнила, что когда-то очень давно спросила у Александра, что он испытывает, отнимая человеческую жизнь. Он рассказал ей, но всё это ощущение другого человека.
Но пришло время, когда ей самой пришлось отнять чужую жизнь. Пусть врага, пусть ненависть и гнев в этот миг переполняли её, но ничего от этого не изменилось. Выросшая в семье, где почитались мораль и законы, она убивала, и убивала не единожды – таков этот жестокий мир. И теперь, видимо, снова придётся делать это. Может, не своими руками, а руками сотен воинов, но…
Анна резко выдохнула, прогоняя прочь эти мысли, утёрла с лица пот. В спальне не было жарко, но от всего этого её бросало то в жар, то в холод так, что выступала испарина. Почему-то не думалось о хорошем. Нельзя сказать, что не было в её жизни, того, что дарило радость. Этого было предостаточно. Но после пережитого всё это позабылось, кануло в Лету.
Так прошла вся ночь. Близились рассветные часы, ночная мгла отступала, сменяясь серыми сумерками. Стали заметны силуэты деревьев, зданий. Пора. Анна встала и быстро переоделась в охотничий костюм. Бросив прощальный взгляд на уютную, тёплую постель, она прошла в спальню Сантилии. Та не спала.
– Нам пора, – тихо проговорила Анна. – Одевайся, а я зайду к Лите.
Она прошла в следующую спальню. К её удивлению, Лита спала, но едва Анна прикоснулась к плечу, девушка немедленно проснулась, скинула с себя одеяло и сразу встала босыми ногами на холодный пол, чтобы поскорее прогнать от себя сон.
– Одевайся.
Сборы заняли совсем немного времени. Женщины оделись, прихватили с собой драгоценности и тихо, крадучись, вышли в коридор. Длинный, широкий, он начинался в пристройке и тянулся, повторяя изгибы здания, через весь дворец. Слева и справа находились бесчисленные двери, за которыми были комнаты. Здесь же находились выходы на все дворцовые лестницы. Две или три из них спускались в цоколь, где находилась королевская кухня и погреба.
Как и следовало ожидать, в столь ранний час вокруг не было ни души. Обитатели дворца сладко спали, досматривая утренние сны, немногочисленная внутренняя стража охраняла лишь покои Эдварда.
Анна и её подруги бесшумно прошли по тёмному коридору и, свернув на лестницу, спустились вниз. Там, в кухне, их тоже встретила темнота. Лишь совсем немного серого утреннего света проникало в расположенные у потолка окошки. И вновь ни души. Хотя повара и начинали свой труд очень рано, но даже они ещё спали в этот час.
В кухне женщины задержались ненадолго. Набрав ветчины, колбас и хлеба в дорогу, они спустились в винный погреб. Нацедив пару фляг вина из огромных, сорокаведёрных бочек, они принялись за поиски тайного хода.
– Он за одной из бочек в нижнем ряду, – проговорила Анна, стараясь вспомнить, где именно. – По-моему, с правой стороны.
