После долгой, выматывающей дороги ванна была весьма кстати. Тёплый мрамор, мыльная, наполненная ароматами трав, пена – всё это успокаивало и расслабляло. Эдвард лежал, лениво оглядывая сквозь прикрытые глаза освещённую множеством свечей, комнату. Беломраморная облицовка стен при их свете казалось пугающе-красной. Пляшущие язычки пламени отбрасывали на стены причудливые тени. То и дело он бросал свой взгляд направо или налево, где сидели две полуобнажённые девушки. Одна осторожно массировала ему левое плечо, другая – правое. Резкий стук в дверь прервал это блаженство.
– Кто там? – недовольно спросил Эдвард.
– Это я, Самит.
– Друг мой, разве я не говорил тебе, что когда я в ванной, нельзя беспокоить меня?
– Прибыл гонец из Мила, лошадь загнал насмерть. От бородатого Теурена.
– Ему снова мерещатся лафирские пираты?
– Нет, ради этого не стали бы губить лошадь. Кое-что поинтереснее.
Эдвард поморщился и знаком приказал девушкам спрятаться за ширмой.
– Заходи.
Дверь с шумом распахнулась, и в ванную комнату вошёл Самит со свитком в руках.
– Что там Борода пишет? – Эдвард нарочито-лениво зевнул и, открыв глаза, повернул голову к вошедшему.
– Они возвращались в Мил и при входе в Малонтийский пролив натолкнулись на лодку. Там было двое мужчин уже преклонного возраста, парень и девушка. Все при оружии. Теурен их арестовал, поместил на галеру. Но утром они бежали, причём смогли завладеть оружием и тяжело ранили двоих и легко одного.
Самит отдышался.
– Дальше что? – нетерпеливо спросил Эдвард.
– Дальше, они прыгнули к себе в шлюпку, но она перевернулась. Беглецы, вроде бы, утонули, но один из матросов уверяет, что издали видел, как от шлюпки плыли четверо по направлению к берегу.
– И что в этом особенного? – начал сердиться Эдвард. – Нарвались на рыбаков, а им просто не понравилось подобное обращение.
– Это не простые рыбаки. По крайней мере, двое мужчин. Молодые, парень с девкой, не сражались, кто знает, что это за птицы. А вот те двое великолепно владеют оружием. А теперь самое интересное. При Теурене есть десятник, который видел всё это с начала до конца. Он ветеран, участвовал ещё в войне с Лафирой и знал многих из окружения Александра. Так вот. По его словам, это были «Ушедшие» – Николай Сартаков и Иван Стрижевский.
– Ой! – Эдвард состроил кислую мину, словно съел лимон. – Эти варварские имена… Этому болвану просто показалось. «Ушедшие» не могут вернуться. Для этого нужен медальон, а он, как известно, рассыпался в прах. Десятник обознался. Но, всё-таки, пошли патруль, пусть поищут этих четверых, если они только выплыли.
– А что делать, когда их найдут? Задержать? Или… – Самит сделал красноречивый жест ребром ладони по горлу.
Эдвард задумался. Приставив палец к переносице, он напряжённо сморщил лоб. Резкие складки избороздили его лицо, состарив на десяток лет.
– Пожалуй… – нерешительно начал он. – Пожалуй, не стоит пока их трогать. Следите за ними. Если даже это «Ушедшие», что невозможно, они не смогут нам помешать. Может даже они ничего не знают о том, что случилось.
– А им неоткуда узнать, – заверил короля Самит. – Те, кто знали, либо мертвы, либо у нас в руках.
– Вот и хорошо. А теперь иди.
Самит поклонился и, пятясь назад, выскользнул за дверь.
На следующее утро Сантилия и Лита как всегда завтракали у Анны. Приставленные к ним слуги (или надзиратели?) принесли блюда из дворцовой кухни. Против всяких ожиданий, всё оказалось свежим, хорошо приготовленным, и женщины, изголодавшиеся после переезда, с аппетитом принялись за завтрак.
