В настоящее время в исполнительном праве законодатель придает большое значение императивности метода правого регулирования, отношениям власти и подчинения. Во всех процессуальных отношениях, возникающих в исполнительном производстве, на одной из сторон всегда участвует судебный пристав-исполнитель. Отношения власти и подчинения, составляющие содержание императивного метода правового регулирования, возникают в исполнительном производстве в процессе осуществления судебными приставами-исполнителями своих полномочий между ними как субъектами власти и должником как субъектом подчинения. При этом властные полномочия судебного пристава-исполнителя распространяются не только на непосредственных участников исполнительного производства, но и на иные органы, организации, других должностных лиц и граждан на территории Российской Федерации. Невыполнение законных требований судебного пристава-исполнителя, а также воспрепятствование осуществлению судебным приставом-исполнителем функций по исполнению судебных актов, актов других органов и должностных лиц влекут ответственность, предусмотренную российским законодательством (ст. 6 ФЗ «Об исполнительном производстве»).
И все-таки, думается, что императивность в полной мере никогда не поглотит диспозитивные начала в исполнительном производстве по той причине, что благо, в качестве которого выступает здесь исполнение для взыскателя, нельзя навязать. Во многих отраслях российского права, провозгласивших диспозитивность в качестве одного из принципиальных начал (например, в арбитражном процессуальном и гражданском процессуальном праве), основная часть норм также носит императивный характер, который объясняют тем, что предметом регулирования выступает сфера государственной деятельности (в частности, правосудие).
Именно в силу диспозитивного положения о «ненавязчивости» блага суд вправе самостоятельно направить исполнительный лист для исполнения лишь в строго ограниченных п. 3 ст. 319 АПК РФ случаях (при взысканиях в доход бюджета), каждый из которых является исключительной процессуальной льготой. Но даже в этих случаях за взыскателем сохраняется право отказа от взыскания и прекращения тем самым исполнительного производства. Заметна тенденция законодателя к ограничению возможности суда самостоятельно без просьбы взыскателя направлять исполнительные листы для исполнения. Так, действующий ГПК РФ не содержит аналога ч. 3 ст. 340 ГПК РСФСР, в силу которой суд по собственной инициативе направлял исполнительный лист для исполнения в службу судебных приставов-исполнителей, о чем извещал соответствующий финансовый орган или взыскателя.
Властные полномочия судебного пристава-исполнителя ограничены возможностью их оспаривания в суде. Кроме того, надзор за исполнением законов при осуществлении судебными приставами-исполнителями своих функций в соответствии с ФЗ от 17 января 1992 г. № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» (далее – ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации») осуществляют Генеральный прокурор РФ и подчиненные ему прокуроры. Прокурор имеет право принести протест на противоречащий закону акт судебного пристава-исполнителя, внести представление об устранении нарушений закона в деятельности судебного пристава-исполнителя, вынести постановление о возбуждении производства об административном правонарушении или предостережение о недопустимости нарушения судебным приставом-исполнителем закона. Все эти права названы в ст. 23–25 ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации», но, по мнению самих сотрудников прокуратуры, не всегда приводят к положительному результату из-за отсутствия механизма принуждения к исполнению актов прокурорского надзора в исполнительном производстве.
