Ксандер вцепляется пальцами в куртку Ким и дергает ее назад. Ее заплаканные глаза расширяются, когда она встречает убийственный взгляд Ксандера.
Я бегу к ней, но, прежде чем добираюсь до них, Ксандер отпускает ее, и она ускользает в противоположном направлении.
Я должна была последовать за ней. Вместо этого я останавливаюсь перед Эйденом. Он наблюдает за мной с острым интересом, несмотря на то, что Ксандер своим взглядом почти швыряет кинжалы ему в лицо.
Эйден наклоняется, чтобы прошептать так тихо, чтобы только я могла его услышать:
– Я все еще жду, когда ты покажешь мне метку.
– Это все ради этого? – шиплю я.
Чертов покерфейс.
– Я даже слов не могу подобрать, ты… – шепчу я.
– Скажи нет, сладкая. – От его горячего дыхания по моей коже пробегают мурашки. – Я настаиваю.
– После школы, – невозмутимо отвечаю я. – Встретимся после школы.
Эйден приподнимает бровь, как будто интересуется, к чему я веду. Я не знаю, но мне нужно как-то остановить его.
За оставшееся время я что-нибудь придумаю.
Я оставляю его и напряженного Ксандера.
Коул и Ронан, которые пропустили шоу, неторопливо выходят из кафетерия.
– Я говорю тебе, Нэш, – оживленно говорит Ронан спокойному Коулу. – У меня на дне рождения будут шлюхи, выпрыгнут из торта, как кролики из шляпы.
Коул поднимает бровь.
– Я думал, это была прошлогодняя фантазия?
– Капитан Леви убил всю атмосферу в прошлом году. – Ронан бьет себя в грудь, озорно смеясь. – Он не остановит меня в этом.
– Что ж, в этом году я ваш капитан, и я говорю тебе, что никаких шлюх не будет.
– Mais non![5] — Лицо Ронана искажается драматическим презрением. – Я думал, мы друзья, ублюдок.
– Присяжные все еще не пришли к единому мнению по этому вопросу.
– Вот и все. Ты вычеркнут из списка моих друзей. Удачи в поиске места для вечеринки, потому что я запрещаю тебе появляться в моем доме и…
Их болтовня затихает, когда они добираются до Эйдена и Ксандера.
Причина, по которой я сосредоточилась на их разговоре, заключалась в том, что я хотела отвлечься от нежелательного внимания за моей спиной.
Не от глазеющих студентов.
Нет.
Задняя часть моей шеи покалывает, а кожа покрывается мурашками из-за раздражающего осознания.
Эта неразрывная связь.
Как будто он вторгается в каждую частичку меня и остается под кожей.
Я нахожу Ким, прячущуюся под лестницей в углу. Ее глаза налились кровью и опухли, а руки дрожат, когда она сжимает свой рюкзак.
Ее волосы в беспорядке, пряди мятного цвета выглядят так, словно лабораторный эксперимент пошел не по плану.
– Ким?.. – Я медленно подхожу к ней, как к раненому животному.
Часть меня хочет накричать на нее и потребовать ответа, почему она позволила Эйдену обнять себя.
Я словно не узнаю ее после того, как она вернулась из своего летнего лагеря. Ким изменилась не только физически, она как будто возвела вокруг себя стену.
У меня болит в груди. Она ускользает, и я не знаю, как удержать ее или поговорить с ней.
Ее темно-зеленые глаза встречаются с моими. Они наполнены столькими эмоциями, но самая заметная из всех – печаль.
Глубокая печаль.
Она бросается ко мне, и я не могу удержаться, чтобы не обнять ее. Всхлипы вырываются из ее горла, когда она утыкается лицом мне в грудь.
Я чувствую себя ужасным другом из-за того, что не заметила ее переломный момент и не была рядом с ней.
Вероятно, именно поэтому она плакала в объятиях Эйдена. Она всего лишь хотела утешения.
