Есть у меня один товарищ. Набожный – куда там! Садясь в машину – крестится. Завидев вдалеке церковь, тоже крестится. На все службы ходит, пост соблюдает. А сам занимается крадеными машинами. Ну, мол, я же их не ворую, а просто продаю. Как модно сейчас говорить, двойные стандарты.
Но все же сейчас я ехал именно в церковь. Ну вот привык я так. А если нет разницы, как говорить, то я буду говорить так, как мне больше нравится.
Никакого церковного праздника, по крайней мере большого, в тот день не было. Да и ехал я совсем за другим. Я ехал встретиться со своим одноклассником Костиком. Странное, кажется, место для встречи, если бы не одно «но»: Костик работал (или служил?) в церкви батюшкой. Что тут такого? Подумаешь, одноклассник – батюшка. Этим сейчас никого не удивишь.
Одно время мы были не просто приятелями, а друзьями. Не видел я его очень давно: разошлись наши жизненные пути. Через знакомых до меня доходили слухи, что он «ударился в бога», но мне было как-то все равно. Плохой человек был Костик. До сих пор не знаю, зачем мне нужна была эта встреча. Наверное, хотел просто взглянуть на него, посмотреть ему в глаза. В свое время он меня серьезно подставил и круто изменил мою жизнь. Не могу однозначно сказать, в лучшую или худшую сторону, но изменил. Что я хотел от него? Извинений? Да не нужны мне его извинения. Я ни о чем не жалею. Я просто не мог понять одного: ведь этот человек священнослужитель; он крестит, отпевает, но самое главное – отпускает грехи. Он отпускает грехи. Ему исповедуются, рассказывают самое сокровенное. Как он выслушивает эти исповеди, будучи тем, кто он есть? Как??
Движение практически встало. Я открыл окно и, затянувшись, выпустил струю дыма. Вот и лето кончилось. А ведь примерно в это время года мы с ним и познакомились. Это было в далеком 1984 году.
В Москву я попал только в десятом классе, до этого жил в небольшом провинциальном городе. Отца перевели сюда работать, и мы всей семьей перебрались в один из спальных районов столицы. Первого сентября я, как и все мои сверстники, пошел в школу, в выпускной, десятый класс. Меня определили в класс «А». Я никого не знал и сиротливо стоял в стороне.
Школы в СССР очень сильно отличались от современных, и одно из главных таких отличий – общая для всей страны школьная форма. Ношение ее было обязательным. Конечно, многие пытались выделиться, но только путем экспериментов с этой самой формой. Ребята зауживали брюки, девчонки укорачивали юбки, но не более того.
Его я заметил сразу. Он выделялся из общей толпы тем, что на нем были джинсы. Для меня, провинциала, твердо знающего, что приход в школу в кроссовках означает автоматический вызов родителей на педсовет и неизбежный «неуд» по поведению, это выглядело круто. Он подошел ко мне и, панибратски хлопнув по плечу, спросил:
– Новенький?
– Да, – немного смущаясь от такого наглого поведения, ответил я.
– Да ты не дрейфь, я вроде как тоже новенький. Константин, – протянул он мне руку.
– «В переводе с античного – “постоянный”», – пошутил я в ответ.
– Чего? – он не узнал цитату и удивился.
Как раз недавно на экраны вышел фильм Михаила Козакова «Покровские ворота» и сразу заимел бешеную популярность. Если помните, главный герой фильма, любвеобильный Костик в лице молодого Олега Меньшикова, знакомясь с девушками, представлялся именно так: «Константин, в переводе с античного – “постоянный”». Мне безумно нравился и нравится этот фильм. Я смотрел его множество раз и, конечно же, знал все крылатые фразы из него.
