Исповедь дурака. Как я ушёл от «нормальной» жизни и стал счастливым - страница 7

Летом нас с братом отвозили на дачу к бабушке, где мы вдоволь отъедались овощами и ягодами со своего огорода, деревенскими продуктами и прочей вкуснятиной. Типичный завтрак: пышные блины с маслом и сметаной, жирное жареное мясо с вяленым луком, ароматный чай и домашнее варенье. И всё это на залитой утренним солнцем веранде. Бабушка хорошо готовила, имела грубоватое деревенское чувство юмора, была не слишком внимательной и изрядной пофигисткой – при ней можно было позволить себе многое.

Дача радовала велосипедами, на которых мы много катались, правда в основном не дальше двух-трёх километров от дома, а то и вовсе «до канавы». Можно было ходить в лес за грибами и ягодами, или просто поиграть. Но только вместе с бабушкой, а она передвигалась очень медленно, и для нас каждый поход превращался в настоящее испытание. Мы предпочитали сидеть дома или загорать на своём участке; вместе взятых а также выгуливать нашу сухопутную черепашку Соню и играть в игры, которые мы в изобилии придумывали для себя сами.

Было весело набирать воду в велосипедные насосы и брызгаться струями, бегая по участку, устраивая друг-другу засады возле пунктов перезарядки – бочек с дождевой водой. А проигравшего ожидал «расстрел» из поливочного шланга на максимальном напоре.

Но чаще всего мы имитировали виртуальные миры: играли в войнушку на бумаге, делали макеты всяких космических кораблей, танков, машинок, а порой и вовсе использовали только наше воображение – садились на диван и озвучивали сценарий, как мы, герои, агенты разведки, мчимся на задание в машинах-трансформерах, сражая полчища врагов на суше, в воздухе и под водой. Для меня это сопровождалось почти полным, очень реалистичным погружением в мир игры.

Я мечтал, чтобы все люди в мире стали счастливы. Придумывал идеальные модели общественного устройства, проекты по освоению космоса, вечные двигатели, решения глобальных проблем: парникового эффекта, перенаселения, голода, катастроф, войн.

Однажды принёс отцу схему построения идеального мира на Земле, первым пунктом которой был «коммунизм». А после короткой беседы с родителем тут же зачеркнул его, заменив на «анархию», – никаких других перемен в схеме не потребовалось.

Почему-то влюбился с первого взгляда в плакат с ядерным взрывом из кабинета гражданской обороны. Грибовидные облака виделись красивыми и родными, атомная война – вполне приемлемым способом решения многих проблем человечества, а радиация – двигателем эволюции.

Главной своей миссией я видел творчество – внедрение в мир нового, Иного, обеспечивающего его эволюционное развитие. Это, как мне казалось, получается у меня лучше всего. Больше всего я рисовал монстров и оружие.

«Что ты рисуешь всякую ерунду, написал бы лучше что-нибудь», – сделала мне однажды замечание мама. В ответ я написал короткий рассказ, в котором описывалось, как я вхожу в страшную тёмную комнату с шестиствольным пулемётом наготове, на меня нападает монстр, и я высаживаю в него всю обойму. Примерно половину произведения занимало детальное описание разлетающихся по комнате внутренностей существа.

Мама списывала мою склонность к жестокости на влияние фильмов и компьютерных игр. Поговорить со мной на эту тему и выяснить реальные причины почему-то никому даже не приходило в голову.

Тем не менее, писать мне понравилось. «Жемчужиной» моей детской философской мысли стала иллюстрированная книга о земных и космических приключениях в будущем, написанная за одно лето и занявшая целую общую тетрадку.