Исповедь игромана - страница 10

– Ой, Валер, ну что я такого сделал? – возмутился Пашка. – Подумаешь, посмеялся – какое дело!

– Да ничего страшного, – примирительно сказала Алина, вешая свое черное пальто на спинку стула. – Здесь гораздо веселее, чем на моей скучной работе.

– Вот видишь – ей весело, – ухмыльнулся он, глядя на меня.

За исключением Пашки и Алины, познакомились мы все около года назад благодаря одному игровому онлайн-проекту. На его просторах мы вместе состояли в клане – отдельном игровом сообществе, – куда набралось шестьдесят человек из разных городов и стран. С того времени мы стали собираться, или, говоря на сленге, делать клановые сходки. Возраст их участников колебался от восемнадцати до сорока лет, среди них были студенты и выдающиеся специалисты, безработные и бизнесмены, замужние и женатые, а также ничем непримечательные холостяки, как я.

Девушки, принявшись изучать меню, приумолкли. Если за соседними столами животрепещущими темами были минувшее аномально жаркое лето с его адскими торфяными и лесными пожарами и вездесущим смогом, который окутал даже столичную подземку, отставка Лужкова и вступление в должность Собянина, то за нашим ребята оживленно обсуждали механику и анимацию игры, мощь различных кланов, баланс в битве между разными классами персонажей (воин, лучник, маг, зверь и прочие), но больше всего – игровой донат (трата реальных денег на виртуального персонажа). Им – и еще тысячам других людей на нашем игровом сервере – давно не давал покоя тот факт, что в их рядах находились те, кто задонатил по приблизительным подсчетам и по слухам от двух до шести миллионов рублей. В их число входили и состоявшиеся бизнесмены, и представители золотой молодежи, прожигавшие от собственной праздности родительские ресурсы, и даже депутаты (ну, они тоже люди). Так сказать, все те, кто и без того нередко на слуху. Сам я к беседе практически не присоединялся: ради чего было покидать колоритное пространство виртуального мира? чтобы непрестанно говорить о нем в менее колоритном? Обычно в подобной ситуации я либо поднимал темы нашей реальной жизни, либо оставался наблюдателем. Второе сейчас смотрелось перспективнее.

Напротив меня сидела, положив правую руку на колено, а левой перелистывая меню, чернокудрая девушка примерно моего возраста. Ее длинные, густые брови и ресницы, обрамлявшие большие карие глаза, ее чуть пухлые губы тем чаще приковывали мой взгляд, что были не накрашены. Склонность женщины обходиться тем, чем наградила ее природа или самым минимумом косметики, всегда подкупала меня несравненно больше, чем «боевой раскрас», пусть и самый идеально подогнанный. Впрочем, словно бы следуя древнему афоризму о том, что «нет ничего столь совершенного, чтобы быть свободным от всяких упреков», было кое-что нарушавшее гармонию ее хорошенького смуглого лица. Это была усталость. Но не та, что накопилась из-за бессонной ночи или тяжелой рабочей недели. Это, скорее, походило на усталость от жизни в целом.

Тем не менее она не помешала моим мыслям оказаться в плену красоты моей новой знакомой. Ее облик, который дополняли серьги в виде больших золотых колец и черное приталенное платье с длинными рукавами, все более напоминал загадочную, задумчивую цыганку Грушеньку, будто бы сошедшую со страниц «Очарованного странника» – одной из моих любимых повестей Николая Семеновича Лескова. Я запомнил, как влюбленный в нее офицер говорил главному герою, что «женщина всего на свете стоит, потому что она такую язву нанесет, что за все царство от нее не вылечишься, а она одна в одну минуту от нее может исцелить». Запомнил, хотя сам имел на этот счет другое мнение.