В санатории я жила год, и наконец, через два года в казённых стенах, мама приехала за мной. Помогла её подруга, даже достали инвалидную коляску. Впервые за два года родной человек был рядом постоянно.
Казалось, что жизнь налаживается…
6
1997 год. Мне 9. Мама меня забрала из больницы, но домой отвезти не могла, так как в новой квартире был полный хаос.
Мы приехали жить к новой подруге мамы. У неё в квартире было много книг, но не было телевизора, поэтому я, как раньше, очень много читала. Мама училась новой жизни. Она по-прежнему выпивала, но не так сильно. Однажды, выпив, они с подругой поссорились. Мама посадила меня на коляску и повезла домой… Там был полный разгром, но мы были вместе, поэтому меня мало волновала бытовая часть нашей жизни.
За лето она нашла социально-реабилитационный центр. Меня туда приняли. Это было в Мурманске, далеко от нас, поэтому мне можно было оставаться в будни. Мама пошла работать, а на выходные меня забирала. Ей было сложно – тогда было всё иначе, чем сейчас. Мы ездили на автобусе с двумя пересадками. В дождь, по снегу, даже в метель, минут 20 ещё мама шла и везла меня…
Но это было отличное место. Общение, массаж, процедуры, учёба. Мне всего 9, но, так как я была одна из немногих с сохранённым интеллектом, меня определили в группу к ребятам 13—15 лет. Я очень любила там находиться, потому что это было подобием нормальной жизни, работники старались создать практически домашнюю атмосферу…
Но в моей жизни никогда не бывало гладко. Где-то в марте 1998-го мама просто меня не забрала. Я помнила телефон её подруги, поэтому работники центра позвонили и отвезли меня к ней. Как назло, у тёти Тамары схватило спину, но всё же она заботилась обо мне два выходных дня. В один из них пришла мама, пьяная, а ночью исчезла…
В понедельник меня забрали от тёти Тамары. Это была последняя неделя пребывания в центре. Мама приехала пьяная, увезла меня и больше возить не стала. Ей было стыдно за себя, и этот стыд был сильнее, чем забота о моем благополучии.
Дальше меня ждали два года «жести». Но об этом в следующей части.
7
Это самая сложная для меня часть психологически, поэтому я просто изложу факты.
Два года я не училась в школе.
Мама всё чаще уходила в запои.
Каждый раз, когда она пила, у меня была сильная истерика.
Она приходила и падала рядом пьяная, в одежде, я вытаскивала из её карманов мелочь и прятала, чтобы после запоя нам было на что купить хлеб.
В наш дом были вхожи бомжи, алкоголики и наркоманы. Среди них встречались бывшие дипломаты, певцы, художники.
Какое-то время с нами жил бомж, который зарабатывал тем, что воровал цветы с кладбища и продавал. Он спал на кухне на матрасе и был маминым любовником.
Однажды я 7 дней без перерыва пролежала на резиновой медицинской утке.
Когда мама начала подкладывать железную утку, у меня появилась огромная рана, её 3 месяца лечили в больнице.
Однажды она пропала на сутки, я лежала без возможности встать, поесть, попить. Хотелось умереть, как никогда ни до, ни после. Я взяла пипетку, сломала стеклянную часть и пыталась осколком порезать вены.
1998 год поразил нас ещё и кризисом. Жили на грани. В 2000-м начала меняться ситуация в стране, ко мне стал приходить учитель, социальная служба организовала обеды, жить стало полегче.
Мама продолжала пить. Во время первых визитов педагога она держалась, наводила порядок. Но постепенно забросила всё; учитель занимался со мной в комнате, а на кухне продолжалась пьянка.
