Олег ни о чем не спрашивает, пока не ставит меня около дверей квартиры и не делает шаг назад. Я чувствую себя ужасно неловко. Почему-то только сейчас доходит, что он пригласил меня в качестве спутницы, а я не прошла даже самую банальную проверку. Мало того, что выпила лишнего, так еще и жевала как… непонятно кто. Вернее, очень даже понятно.
— Я вела себя просто ужасно, - потупив взгляд, пытаюсь, как могу, высказать сожаление. – Просто не думала, что все будет настолько… официально и правильно. Все эти улитки и тосты, и взгляды, и красивые женщины, которые хотели размазать меня по стенке.
— Ви, ты о чем? – хмурится Олег.
Я мысленно ругаю себя самыми последними словами и понимаю, что втягивать губы в рот, чтобы не сболтнуть лишнего – уже все равно бесполезно. Но именно это и делаю.
— Не слушай и не обращай внимания, - пытаюсь прикинуться беззаботной. – Это говорю не я, а миллион проглоченных пузырьков с градусами.
— Пуговица, ты на чай не пригласишь? – резко, словно и не услышал, предлагает Олег. – Я бы выпил. И заодно посмотрел, как ты устроилась. И у меня еще есть, - бросает взгляд на часы, - целых семнадцать минут приличия до десяти, чтобы не смущать молодую девушку своим скучным обществом.
— Ты все это серьезно говоришь? – хочется стукнуть его изо всей силы.
— Что именно, Пуговица? – У Олега такой вид, будто он споткнулся о камень, а из-под него выползла говорящая боевая черепаха-трансформер. - Я сейчас точно вообще ни о чем не шутил. Правда хочу чаю и поговорить.
— Ты – не скучный! – Я так зла, что не соображаю, как тычу в него длинным ключом от нижнего замка. Прямо в солнечное сплетение, и Олег, смеясь и потирая ушибленное место, отступает шаг за шагом. – Ты не старый конь! Ты красивый, умный и… и!.. Сексуальный мужчина!
Последнее говорить не стоило, но все эти проклятые пузырьки.
И еще желание хоть как-нибудь, хоть словами, но разрушить эту стену между нами, которую он заколотил броней и обвешал предупреждающими знаками «Я слишком стар!»
Олег оторопело смотрит на меня и больше не улыбается.
Он как будто услышал признание, о котором нельзя говорить даже на исповеди.
А меня уже несет, и остановиться получится только прямым лобовым в бетон.
— Я тебе не Пуговица, понятно?! – Это очень зло и ядовито, но уже все равно, потому что он сам напросился. – Я – молодая женщина! Может, не очень красива и не так элегантна, как Крымова, - морщусь, словно в рот залетел жук, - но тоже нравлюсь мужчинам. Всяким-разным мужчинам, а не только ровесникам. И я, представь себе, уже не девственница!
Олег делает еще шаг назад и как-то виновато улыбается.
Словно это ему стыдно за мой словесный поток, хоть все должно быть наоборот.
— И я уже не маленькая принцесса, которую ты катал на спине, задаривал леденцами и отпаивал чаем с малиновым вареньем. Хватит делать вид, что у меня так ничего и не выросло ни спереди, ни сзади, потому что это – неправда! И если бы ты перестал делать вид, что в сорок два года мужчине уже пора выдавать валенки и списывать на печку, то увидел бы это и без подсказок!
Олег несколько секунд смотрит на меня: напряженно, немного хмуря брови и, кажется, впервые без улыбки.
И я как-то мгновенно остываю, слышу отголоски своих упреков и жалею, что прямо сейчас мне абсолютно некуда бежать. Я ведь просто хотела сказать, что он никогда не будет старым для меня, что я смотрю на него не как на старого, прости господи, коня, а как на мужчину! Которого, кажется, хотела бы обнять. Возможно даже ногами.
