— Нам нужно кое о чем пошушукаться. На минутку. - Мама за руку уводит меня от оравы каких-то далеких шумных Юриных родственников, и я благодарю ее молчаливым взглядом. – Господи, откуда они? – бормочет она, чуть ли не локтями распихивая именитых гостей.
— Ты их пригласила, - впервые за долгое время искренне улыбаюсь я.
— Я? Только если твой муж собственной рукой внес их в список.
Это было бы смешно, если бы не было так печально. Очень в духе «нового Юры» - поручить кому-то ответственное задание, чтобы в итоге на каждом шагу совать свой нос и переиначить почти каждую мелочь. За последние месяцы у него все больше прогрессирует невидимая болезнь под названием «тотальный контроль».
Под мой день рождения снят целый ресторан и летняя площадка около него. Несмотря на конец апреля, на улице довольно тепло, хоть если хорошенько поискать, в тени под деревьями еще можно найти грязные кучи снега. Мама уводит меня через небольшой коридор в один из кабинетов, которые нам предоставили для личных нужд.
Я с облегчением выдыхаю, когда она закрывает дверь за нашими спинами. Облокачиваюсь лопатками о стену и поддеваю ремешки туфель. Приятно снова встать на твердую поверхность всей стопой, а не чувствовать себя ламой на ходулях.
— С днем рождения, солнышко. – Мама протягивает мне маленькую коробочку и чмокает в щеку, неуловимым движением поправляя несколько прядей, которые незаметно выбрались из моей прически. – Не хотела вручать при всех, но хочу, чтобы ты открыла при мне.
Внутри продолговатый кулон с изумрудом: грубо ограненный камень неровным треугольником вставлен в немного потускневшую от времени платину. Под пальцами он немного шершавый и прохладный, но почти мгновенно теплеет. Мама молча расстегивает мою цепочку, снимает с нее какую-то дорогую безделушку и так же молча вдевает петлю кулона. Сама расправляет цепочку так, чтобы камень лежал ровно под ямкой на шее.
— Это бабушкин, - говорит немного хрипло, прикрывая рот тыльной стороной ладони. – Она просила подарить на твое двадцатипятилетние.
Бабушка умерла три года назад, и мама до сих пор не может это принять.
— Ты такая красивая, родная.
Мы просто обнимаем друг друга и в унисон напоминаем, что плакать нельзя, потому что может поплыть макияж, и тогда журналисты раздуют из простых женских сантиментов настоящий скандал в богатом семействе.
— И еще вот… - Мама отстраняется, достает из своей сумки еще одну коробочку, на этот раз красиво упакованную и с визиткой под ленточкой.
Это подарок от Лизы: месяц назад тетка закрутила роман с итальянским виноделом, укатила к нему на Риверу и вышла там замуж. Так Руслан исчез из моей жизни даже призрачным шансом всплыть вновь, несмотря на мой запрет.
Мать ни разу не спрашивала о тех моих словах о мужчине между мной и Лизой, и мы больше не поднимали тему моей грубости, но сейчас она ждет, пока я открою подарок, как будто это станет невербальным знаком моего шанса найти примирение. Ни мне, ни тетке не нужен худой мир, но она сделала это ради своей сестры, а я сделаю ради матери.
Это кольцо: красивое кольцо с красивым серо-голубым камнем. Не бриллиант – слишком велик – но вещь явно винтажная и наверняка дорогая. Чтобы порадовать мать, тут же одеваю его на указательный палец, давая себе обещание снять, как только вернусь домой, и спрятать так далеко, чтобы даже случайно не найти.
Есть вещи, в которых я никогда не смогу найти примирения с собой.
