Мне нужен этот мужчина, нужно глотнуть его жизнь. Даже если в острой потребности нет ни логики, ни здравого смысла.
— Повторяешься, Кошка. – Он так и не поцеловал мое плечо, но каждый звук из его горла проникает в меня невидимыми чернилами. – Придумала бы что-то получше.
— Зачем ты пришел?
— Хотел тебя увидеть.
— Четыре месяца… Придурок. Какой же ты придурок…
— Когда приедешь? – Он накручивает цепочку на палец, и золото сдавливает шею удавкой, убивая все потуги к сопротивлению.
— Не приеду.
— Серьезно?
— Достань свою чертову руку из кармана и обними меня.
— Не хочу испортить твое гениальное платье, - смешок мне под кожу, и плечо сводит боль потребности почувствовать укус.
— Одно ты уже испортил. – Плотнее, всей спиной к нему, растекаюсь по твердой груди, наощупь, как слепая, нахожу запястье его спрятанной в кармане руки, цепляюсь пальцами в ремешок часов.
— Тогда ты была на моей территории, Кошка, - напоминает Руслан. – Хочешь щеголять перед гостями затраханная и голая?
— Звучит как обещание, - сквозь искусанные губы выстанываю больную фантазию всех последних месяцев.
— Как ты заебала шпарить высоким штилем, Кошка.
Мы оба слышим шаги, оба синхронно поворачиваем головы друг к другу.
Украдкой, мазками губами по губам. До грохота взорванного в груди сердца.
Я пришла к финишу своей серой жизни.
Я не хочу назад.
— Спаси свою Ничейную, - прошу я, потому что мне нужно новое сердце взамен умершего.
Руслан делает шаг назад – и в коридоре появляется Юра.
По случаю праздника Юра принарядился в стильный черный костюм и светло-голубую рубашку, и сейчас он кажется мне просто случайным прохожим, который потревожил неосторожную парочку в самый пикантный момент. Во всяком случае, его совершенно спокойное выражение лица соответствует неторопливой походке и рассеянной улыбке, как будто он в последний момент узнал лица парочки и еще не решил, как поступить.
Руслан, наоборот, без пиджака, в одной рубашке, которая туго натянута на его мышцы и могла бы даже показаться меньше нужного размера, если бы не сидела, как влитая. Наверное, пиджак остался в зале? Рядом с той девушкой – или женщиной? – которая его заказала?
Я думаю совершенно не о том. Эти мысли – запретная территория, или все опять сведется к взаимным упрекам.
— Еще куча народа тебя не поздравили, а ты тут прячешься, - говорит Юра с совершенно ленивой улыбкой.
И как бы невзначай бросает на Руслана заинтересованный взгляд.
Что-то происходит. Я не могу объяснить то, чего не вижу, но чувствую всем телом надвигающуюся угрозу. Как будто к затылку прижалось вороненое дуло, беззвучно щелкнул взведенный курок, но если оглянуться – сзади никого.
— Представишь нас? – Юра улыбается одними глазами.
Мне приходится откашляться, чтобы разогнать внезапный приступ паники, и все это время Юра продолжает смотреть на меня расстрельным взглядом в упор. Мне бы сейчас очень пригодились солнечные очки.
— Руслан, это – мой муж, Юрий Шаповалов. Юра – это мой…
— Ви! Черт! – перебивает Юра и его глаза превращаются в узкие щелочки. – Руслан? Серьезно?
Я должна была догадаться, что он не забудет тот единственный раз, когда я назвала его другим именем. Когда я назвала его «Руслан». Мне казалось, что тот инцидент исчерпан, и мы оба переступили через оговорку, даже если для меня она значила едва ли не приговор, после которого я сделала первую попытку сбежать от другого мужчины. И с треском ее провалила. Как, впрочем, и все следующие.
