Я обхватываю себя руками, пытаясь унять дрожь в теле. Подрываюсь, хочу обойти мужа и покинуть спальню, но он хватает меня за плечо свободной рукой и пригвождает к месту, а взгляд кричит, мол, постой. Я шарахаюсь от его хватки, как от высоковольтного напряжения, хочу вырваться, он Дима преобладает меня по силе и не дает возможности отойти от него хотя бы на шаг. Он о чем-то разговаривает с Лешей, но я совсем его не слушаю, громкий стук моего сердца заглушает высокий баритон мужа.
– Соня! – вновь раздается голос мужа после сброшенного звонка.
– Сколько? – проглатываю набухший в горле ком. – Сколько это продолжается?
Он отрицательно качает головой. Не хочет говорить.
– Сколько?! – кричу хрипло. – Скажи! Скажи мне, Дима!!!
– Мать твою… Соня успокойся! – притягивает к себе, а у меня ноги не слушаются. Я буквально повисаю в его руках.
– Скажи… Скажи…
Он фиксирует мое тело. Одной рукой прижимает спину, другой удерживает затылок, впечатывает лицом в свое плечо. От его влажного тела пахнет ментоловым гелем для душа и… изменой.
– Два месяца…
Удар под дых. Я задерживаю дыхание. Пока я носила его ребенка, носилась по двенадцать часов по магазину одежды, ждала до утра его с работы он… Спал с другой. Мое сердце сейчас остановится и я умру прямо в его руках.
– Ты – мой Ангел, Соня. Все остальное не имеет значения. Я больше не хожу к ней, слышишь? Клянусь, этого больше не повторится. Веришь мне?.. Ты должна простить…
Каждое слово, как капля кислоты, сжигающая внутренности. Мне так больно, Боже, так больно. Я не выдержу, это предел.
– Черт! Мне идти надо, любимая, утром клиент важный ждет нас с Лехой, – внезапно Дима отстраняется и, заглянув в мое лицо напоследок, идет к шкафу, распахивает его, достает с полок свою рабочую одежду, которую я вчера настировала руками, гладила и аккуратно складывала, когда мои руки все пропахли машинным маслом. Стирала бы эта Яна ему так одежду?
Сбрасывает с бедер полотенце, оголяя свой зад, и начинает быстро одеваться. Смотрю на его обнаженную спину в поисках следов измены. Как жены обычно узнают о предательстве? Обнаруживают след красной помады на белых воротниках, чувствуют запах чужих духов от тела мужа или видят бордовые следы от ногтей любовницы? Ничего этого нет на теле Димы. Хорошо маскировался.
– Соня, я все исправлю, слышишь? – оборачивается, тревожным взглядом ловит мой, пока застегивает ремень на брюках. – Только без глупостей, ладно?
– Что ты наделал…
– Все будет хорошо, Ангел. Я горы сверну ради тебя, звезду с неба достану. Хочешь? Буду работать ночи напролет, – Дима надевает куртку. – Достану деньги на лечение твоего деда, дом построю тебе, хочешь? На Мальдивы накоплю, детей тебе сделаю… Двоих, как ты и хотела, нет, троих… Ты же хотела детей, помнишь?
Я и забыла совсем, что ношу его ребенка. Опоздал ты, Дима, я уже беременна… Теперь, узнав об измене мужа, новость о беременности воспринимается в разы больнее, чем раньше.
– Соня… У меня работа, ехать надо…
– Езжай.
– Я заберу тебя с работы… Где ты там работаешь? Скинь адрес. Обещай, что мы вечером поговорим, Ангел. Все обсудим. Все поправимо.
– Работа, Дима… Ты опоздаешь.
Подходит ко мне. Быстро целует в лоб и прижимает к себе, окольцевав талию.
– Девочка моя, признаю, урод, но все у нас хорошо будет, слышишь? – подцепляет пальцами подбородок и заставляет посмотреть в лицо. – Я только тебя люблю. Не отпущу… Хоть убегай, не отпущу.
