Черствая буханка белого хлеба упала и покатилась к ногам овчарки.
– Держи, Рекс, – скривился Васильич, – не привередничай. Знаешь же, какая у сторожей зарплата.
Рекс лениво обнюхал подарок, проглотил его одним мощным движением пасти и устало посмотрел в глаза человеку. Не было в них ни капли презрения и страха, давно ставших для него нормой общения с людьми. Старик любовался овчаркой. Он видел в этой понурой, худой, с опущенными глазами и облезлой шерстью, собаке ту мощь, на которую она когда-то была способна, ту верность и ум, которыми когда-то славилась, ту красоту, которая непременно служила атрибутом породистого, молодого и уверенного в себе пса.
Рекс уселся перед ним, задрал голову и гордо выправил грудь.
– Опять ведь сегодня не останешься, паршивец? И что тебя вечно тянет в этот город? – Пробурчал Васильич, закрывая будку.
А Рекс уже бежал по тропинке, мимо серых обшарпанных хрущовок. Эти дома должны были быть снесены еще пол века назад, но до сих пор, не смотря на свое состояние, приносят пользу. А он? Неужели добыча еды – последнее, что осталось в его тоскливой жизни?
