Горничная положила рукоделие и направилась к двери. Панель медленно сдвинулась, и появилось молодое лицо Миллера. Он застенчиво улыбнулся, показав кривоватые зубы.
Джесс отпустила Бет ужинать и последовала за молодым моряком в кают-компанию.
Когда они приблизились к широкой двери в конце прохода, жалобный голос скрипки стал громче. Играли отлично, хотя мелодия была хоть и сладостной, но навязчивой. Миллер постучал в дверь и открыл ее, не дожидаясь ответа.
Джесс вошла с дежурной улыбкой и тотчас же нашла взглядом капитана Смита во главе длинного обеденного стола. Он тотчас же поднялся с места. За столом сидели еще двое джентльменов, одного из которых ей представили как старшего помощника, а второго как корабельного врача.
Они обменялись предсказуемыми любезностями, потом ее взгляд упал на скрипача. Он стоял спиной к ней перед широкими окнами, выходящими на корму. На нем не было ни фрака, ни сюртука, и потому Джесс поспешно отвела от него глаза. Но когда капитан подошел к ней, чтобы повести ее к столу, она осмелилась тайком бросить взгляд на скандально полуодетого джентльмена. Без верхней одежды он представлял широкую возможность видеть его сзади, и это было зрелище, достойное внимания. Эта часть мужского тела никогда прежде не вызывала у нее желания изучить ее. И Джесс поймала себя на мысли о том, что восхищена зрелищем ягодиц, столь крепких и столь красивой формы.
Разговаривая с офицерами, она украдкой бросала взгляды на темноволосого музыканта, умевшего заставить свою скрипку издавать столь пленительные звуки. Плавное и профессиональное движение его руки передавалось и плечу и спине, изгибавшихся столь завораживающе, что она не могла отвести от него глаз.
Пьеса закончилась. Музыкант повернулся положить скрипку и смычок в футляр, покоившийся рядом на стуле. Промелькнул его профиль. И по телу Джесс пробежала дрожь предвкушения. Он взял со стула куртку и движением плеч натянул ее. Она никогда не думала, что простой акт одевания может быть столь же волнующим, как противоположный – раздевания, но в настоящем случае было именно так. Изящная неторопливость его движений носила врожденно чувственный характер и в полной мере соответствовала его неколебимой уверенности и властности.
– А это, – сказал капитан, слегка поворачивая голову к джентльмену, – мистер Алистер Колфилд, владелец этого прекрасного судна и, как вы могли убедиться, блестящий скрипач.
Джессика была готова поклясться, что на мгновение ее сердце перестало биться. Колфилд посмотрел на нее и отвесил безупречный грациозный поклон. При этом он ухитрился не опустить головы и продолжал смотреть на нее.
Господи…
Какова была вероятность, что их дороги снова пересекутся?
В мужчине, стоявшем перед ней, осталось очень немного от того юноши, которого она знала когда-то. Алистера Колфилда теперь едва ли можно было назвать миловидным. Черты его лица заострились, погрубели и стали поистине мужественными. Темные брови вразлет, густые ресницы и угольно-черные волосы оттеняли синие глаза. Раньше его красота была ослепительной, но теперь Колфилд стал шире, крупнее. Выглядел более светским и зрелым и, несомненно, более значительным. И настолько мужественным, что от вида его захватывало дух.
– Леди Тарли, – приветствовал он ее, выпрямляясь во весь рост, – видеть вас снова – большое удовольствие.
Его голос стал глубже и богаче оттенками, чем тот, что она помнила, приобрел мягкость и вкрадчивость и особенные переливы. Теперь его манера говорить напоминала мурлыканье. И двигался он с кошачьей грацией. Походка у него была легкая и уверенная, что едва ли сочеталось с мощным телом. Взгляд его был внимательным, пристальным, оценивающим. И вызывающим! Как и прежде, казалось, будто он смотрит ей прямо в сердце и читает в ее душе.
