Испытание заботой - страница 8

Сын молча слушал этот душераздирающий монолог, потому что, даже очень любя и уважая свою мать, знал цену всего ее «терпения». Невестка молчала тоже не из сострадания, а просто по привычке: всё, что сегодня произошло, её очень мало беспокоило. Но она привыкла ловить настроение свекрови и мужа, молчание одного и поток сознания другой поставили ее в определенный тупик: «Свекровь хочет, чтобы её поддержали? Или, наоборот, успокоили? Надо попробоваться успокоить».

– Мама, не переживайте так, – осторожно заговорила невестка.

– Что «не переживайте»? Я еще понимаю, если бы он свой капитал завещал какому-нибудь благотворительному фонду – хоть польза бы другим людям была. А так: непонятно кому! Нашел себе семью! Дурак! Дурака с деньгами и нашли. И так всю жизнь. Сделает одно что-то умное – потом тут же перечеркнет дурью! И никогда не наоборот, – резко ответила Вера Ивановна и неожиданно обрушилась на невестку: – Тебе этого не понять! Ты за моим сыном живешь, как сыр в масле катаешься!

– Ну почему же не понять… Я все понимаю, – попыталась оправдаться невестка.

Вера Ивановна не то что не любила невестку, а, напротив, относилась к ней вполне лояльно, но при этом почему-то считала своим долгом постоянно, по любому поводу, напоминать о «ценности» своего сына. Правда, как уже должно быть понятно читателю, сынок и сам за себя мог постоять, даром что мать его, мужчину в возрасте «под пятьдесят», до сих пор могла назвать и «ребенком».

Вот и сейчас «брошенный ребенок» не стал долго терпеть, видя, что мама уже начинает отходить от главной темы:

– Так! Всё! Прекратили этот базар! Тут надо разбираться. По крайней мере, дом наш. Не знаем какой, но уже что-то есть. С остальным будем добиваться правды.

– А дом?! – подхватила Вера Ивановна. – А дом? Ну что это такое? Почему не сыну, а внуку? Чтобы поссорить нас всех или показать внуку, какой он «хороший» был? Где здесь ум? Отдать дом мальчишке! Хочешь сделать хорошее – отдай сыну! Он разберется, как управиться с домом!

– Не переживай, мать, с домом я и так разберусь. Давай уже, ложись отдыхать. Мы это дело так не оставим, я тебе обещаю! У меня есть связи. Всё выясним: что там у него было, как это всё уплыло в «семью». Смешно просто. Ты не видела отца последние годы: алкаш алкашом. Скажем честно.

– Но как? Как могло такое получиться? Откуда деньги?!

– Я, мать, думаю, что могло быть так: он давно уже память пропил и забыл, что у него были какие-то счета. Просто напрочь забыл. А кто-то это узнал. Подпоили старика: один раз – женили, второй раз – завещание составили. Вот тебе и вся «семья». А третий раз… Еще неизвестно, отчего это он так быстро умер. Не болел ведь.

– А дом? Дом-то внуку? Значит, что-то соображал.

– Дом записали внуку для отвода глаз. Чтобы никто ничего не заподозрил: вот, мол, какой дедушка щедрый – про внука подумал. Дом, видно, им не был нужен: еще посмотрим, какая эта халабуда. Может быть, еще деньги придется платить, чтобы от него избавиться.

– Сынок, ты такой у меня умный! Вот как ты сейчас это сказал, так все пазлы и сошлись. Отец твой и дурак, и пьяница, но однолюб был – это уж точно, – тон Веры Ивановны смягчился. – И ведь страдал без меня всю жизнь, это я знаю. Но что за человек: страдать – страдал, но жить все равно хотел по-своему. Все эти подарочки зря он что ли передавал… Однолюбы – они такие…

Сын, не отличаясь тонкостью в понимании других людей, ничего не заметил, а вот жена его с удивлением взглянула на свекровь, подумав про себя: «Непонятно… То так за деньги переживала, а теперь про какую-то любовь вспоминает. Может быть, это просто ревность? Не так ей эти деньги нужны, как обидно, что женился? Может, что-то сказать, чтобы её утешить?»