Исступление - страница 4

Нет, она бы не успела.

Слишком уязвима и беззащитна была в этот момент. Слишком далеко от дома, слишком близко к колеблющейся от ветра листве. Либо одна из тех, кто ничего не замечает до самого последнего момента, либо совершенно безрассудна – скорее второе, потому как она почувствовала его, но осталась стоять на месте.

Он был готов. Мысли о пульсирующей крови, о криках, отдающих в уши ультразвуком, об этом грязном мире и о дрянной Саманте, которая так быстро укатила на своей красной развалюхе заполнили всё его нутро. Он был чертовски зол и ярость должна была быть выпущена.

– Вайолет!

Девушка повернулась – несколько рыжих прядей неровно разметались по плечам. Он смотрел, как под порывами ветра мягко колышется подол её платья, пока она слушает никому не интересные речи о том, что Саманта уже уехала, что скоро дождь и нужно управиться до того, как упадут первые капли. Он видел, как она направляется к своему отцу, чтобы помочь ему с последними сумками в багажнике, как слегка сутулится, вяло идёт, шаркая коричневыми ботинками, как придерживает волосы одной рукой, пока поднимается по лестнице веранды, немного медлит прежде, чем исчезнуть за дверью, а потом та захлопывается, и он понимает, что упустил момент.

Злость затухает. Он чувствует пробуждающееся в нём жестокое хладнокровие.

Ими можно будет заняться позже. Эти никуда не денутся.

А пока что настал час Саманты Джонсон.

***

Вайолет неспешно брела по сумрачному коридору, рассматривая картины в потёртых рамах. Сумка с вещами оттягивала плечо, но девушка и вовсе позабыла о ней: перед её глазами проплывали смутные пейзажи выцветших полотен, печальные лица, которые словно бы скрывали за своим показным равнодушием и отталкивающей угрюмостью гнетущую тоску, резные геридоны с бронзовыми подсвечниками, драпировки никем не убранные за много лет. Вай шла беззвучно, аккуратно ставя одну ногу за другой; здесь всё словно бы погрязло в тягуче-дремотном состоянии, сохранив неуловимый дух ушедших веков, и ей не хотелось быть той, кто пробудит дом ото сна.

А вот родители однозначно об этом не задумывались, грохоча чем-то в гостиной. Изабель одним своим видом уже привносила в дом уютную домашнюю атмосферу какого-нибудь массачусетского пригорода, а Донован со своей деловой непосредственностью вполне мог начать принимать пациентов и здесь. Кажется, сейчас они искали привезенную бутылку ликёра, чтобы отпраздновать начало “семейного отпуска“.

Вайолет фыркнула, заворачивая на старую лестницу в конце коридора – ботинки мягко ступили на тёмно-карминный коврик. Здесь пахло чем-то увядшим, она словно бы чувствовала этот запах прежде, но не могла вспомнить когда. Тёмные деревянные панели перемежались с обоями, на которых расстилались кофейно-серые цветочные орнаменты, резные гнутые балясины напоминали Вай диковинные жезлы, и она, ведя рукой по шлифованной поверхности перилл, с любопытством осматривала всё вокруг.

Если на первом этаже о существовании двадцать первого века напоминали всякие современные устройства, то наверху, казалось, по-прежнему бродит дух неупокоенного барона, которого Вайолет представляла владельцем этого места. Она заглянула в несколько комнат, придерживая рукой натянутый ремешок сумки, и убедилась, что внешний облик дома однозначно соответствует внутреннему: пыльные мглистые комнаты со множеством высоких дверей были пронизаны когда-то царящими здесь меланхолическими настроениями. Или она просто видела то, что ей хотелось видеть.