Одна из несчастных растянувшись плашмя, на животе, тяжело приподнялась и, сев на колени, завыла. Да так и осталась. Вторая, моя знакомая, Марика, упав, поднималась и бросалась к выходу снова и снова.
- Нееет! – с надрывом кричала она. – Нет! Нет! Нет!
Каждый раз, не церемонясь, Хам с силой забрасывал её обратно, в загон. Женщина с пугающим нас глухим стуком ударялась о доски стен или пола, то спиной, то головой, то грудью.
Остальные пленницы пугливо сбились в кучки по углам загонов.
- Куда унесли мальчиков? – требовательно проорала я вопрос, с трудом перекрывая женский вой.
Кричу, а у самой от страха в животе будто что-то обрывается, и меня всю в холодный пот бросает. Сейчас этот верзила и меня швырнёт об стенку, как Марику, чтобы рот свой не открывала, когда не просят.
- В воспитательный дом, - неожиданно снизошёл до ответа оборотень, который уже подустал усмирять неугомонную пленницу.
- Марика! – кинулась я к обезумевшей женщине, крепко обнимая её, пытаясь удержать.
Она выглядела жестоко избитой. Вся в синяках, царапинах, кое-где выступила кровь.
- Марика! Ромика унесли в воспитательный дом! Он жив! Его не убьют! – я кричала, но думаю, что женщина была в таком состоянии, что уже не слышала никого.
Неимоверным усилием она собралась с силами, вырывалась из моих слабых рук и снова бросилась следом за своим ребёнком, к выходу.
Этот раз стал последним для неё. Хаму, видимо, надоело это бесконечное сражение, и он не рассчитал силу. Оборотень швырнул настырную человеческую самку намного сильнее, чем в прежние разы. Марика всем телом с треском впечаталась в стену загона и свалилась на пол сломанной куклой. Вокруг её головы начала быстро растекаться тёмная лужа крови. Я поспешно отвернула личико Катики от этого ужасно зрелища.
- Вот, псина тебя подери! – злющий Хам в три шага подошёл и тронул пальцами пульс на шее Марики, - Сдохла, тварь!
Раздражённо схватив за ногу безжизненное тело, оборотень потащил его за собой, наружу из козлятника, оставляя неровную кровавую дорожку.
Пленницы долго боялись пошевелиться. Все молчали, потрясённые таким пробуждением и началом дня. Только, раскачивалась, сидя на коленях, и тихо, по-волчьи, выла вторая несчастная мать.
Моя девочка крепко прижималась ко мне и мелко дрожала. Вдруг, я поняла, что Катика плачет. Ничего не приходило в голову, чтобы успокоить её, кроме как безостановочно гладить по волосам, по спинке.
«А вдруг, и её вот так заберут?» - билась в голове тревожная мысль. – «Что за воспитательный дом?».
В сарай с ведром воды и тряпкой прибежала Михрютка. Ползая на коленях, она начала торопливо, молча, замывать кровь.
Вскоре принесли еду, но никто из нас не притронулся к ней, даже дети.
Когда дверь козлятника открылась снова, кто-то из женщин с детьми на нервах громко вскрикнул от ужаса. Звук тут же оборвался. Пленница сама зажала себе ладонью рот.
Вошел хмурый и злой Хам, а с ним ещё какой-то оборотень.
Я тоже страшно испугалась, в шубу шмыгнула, как мышь в норку, и Катику с собой утащила. Лежим, накрывшись с головой, и дрожим от страха. Я, конечно, наружу выглядываю, слежу за происходящим. Внутренне готовлюсь к худшему. Уговариваю себя быть сдержанной, даю мысленные установки: «Не сопротивляться. Оборотни сильнее. Сейчас самое главное - сохранить нам с Катикой жизнь».
Незнакомец некоторое время, не спеша, ходил вдоль загонов, наклонялся над деревянными перегородками, но не входил внутрь. Пленницы шарахались от гостя, жались к стенам. Но двуликий, спустя несколько минут, просто ушёл.
