-Вы что?.. – почти беззвучно вырвалось у меня, и тут же Келлфер оказался рядом.
Я не видела молниеносного движения, даже дуновения ветра не успела ощутить – только его крепкое, на грани с болью объятие, когда он обхватил мою спину обеими громадными руками, прижимая, почти душа. И снова то чувство, словно меня окатили кипятком и льдом одновременно, обожгло меня всю. Я не могла пошевелиться, только слышала его глубокое, рваное дыхание, как двигался с ним твердый пресс, в который я упиралась животом и грудью, и как мужчина продолжал притягивать меня к себе.
Я попыталась поднять голову, но и это мне не удалось: он прижимался своим лицом к моей макушке не менее крепко, чем всем остальным телом.
-Я так долго искал тебя, - услышала я его похожий на хрип шепот.
Безумная, неуместная мысль – вдруг я его дочь! – бритвой разрезала меня надвое. Нет, не могла же!..
-Я же не ваша дочь, да?
Он даже отстранился. Миг я наблюдала потрясающе не идущее ему обескураженное выражение лица, а затем рот Келлфера дернулся в улыбке:
-Да как тебе это в голову пришло? – выдохнул он, смеясь в голос.
-Ну, я подумала, так рады бывают только потерянным детям, - попыталась оправдаться я, и он засмеялся громче, гладя меня по волосам, целуя в макушку, от чего я застыла как истукан. Только пульс бился в горле, и по всему телу текла эта невероятная лава экстаза, пугающая и не оставляющая кроме себя ничего.
-Конечно, - все еще смеясь, зарылся он носом в мои волосы. – Только детям. Ребенок ты мой.
-Не смешно, - пискнула я, сама почему-то похихикивая.
Наконец, он дал мне вдохнуть. Положил руки на плечи, заглядывая в лицо. И клянусь, я никогда не видела лица счастливее – и красивее. Просто не могла отвести взора. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он поцеловал меня, и плевать на все последствия на свете.
Но Келлфер еще немного отодвинулся и нежно сказал:
-Ты права. Прости. Ты ведь видишь меня пятый раз в жизни.
-И вы меня? – прошептала я неуверенно, пытаясь взять себя в руки.
-Да, - мягко согласился он. – И я тебя.
Я молчала, ожидая хоть каких-то объяснений, но Келлфер продолжал разглядывать меня.
-Нас ведь увидят, - сказала я первое, что пришло в голову, просто чтобы нарушить тишину.
-Нет, все видят лишь пустой сад. Даже фонарь не горит.
-Хорошо. Наверно.
-Ты боишься меня? – вдруг нахмурился он. – Конечно.
Вместо ответа я взяла его руку обеими своими ладонями.
-Что сейчас произошло? – удалось сформулировать мне вопрос. – Что вы делаете со мной? – добавила я неуверенно, ощущая, как уходит экстаз и вместо него подступает приступ паники.
Теперь я подумала о Теа – и о том, что больше не принадлежу себе. Эта мысль, должно быть, отразилась на моем лице, потому что Келлфер прошептал:
-Иас.
И я рухнула ему на руки, засыпая. Последним, что я успела ощутить, было прикосновение его губ к моему лбу.
10. 10. Чудесный сон
Мне снилось тепло. Будто я свернулась в объятиях кого-то горячего, сильного, жесткого, нежного. Во сне почти что не было меня самой, но я знала, что это по-прежнему я, и что именно меня это пахнущее разогретыми на солнце камнями тепло ограждает от окружающего мира и укрывает от тревог. Я знала, что все теперь будет хорошо, что я в безопасности.
«Теперь я рядом».
И меня любили. И я любила.
«Я дам тебе время».
Это был чудесный сон.
.
Я проснулась хорошо отдохнувшей, словно и не было бессонной ночи, тяжелого дня, выворачивающего душу разговора с Маром и сбивающих с ног переживаний о том, что же связывает меня с самым страшным и притягательным мужчиной, какого я встречала за свою недолгую жизнь. Сначала я даже не поняла, где нахожусь и почему мне так хорошо – так бывает утром свободного дня, когда только открываешь глаза, а солнце гладит веки и греет щеки, и постель мягкая-мягкая, словно облако, и валяться, потягиваясь, можно сколько угодно...
