Этот оборотень вызывает внутреннее волнение, заставляет холодеть кончики пальцев и сбивает дыхание. Мне сейчас должно быть даже страшнее, чем в одной комнате с Зорданом. Ведь должно же?
Отодвигаюсь подальше и высовываюсь носом в окно, только бы иметь хоть призрачное ощущение свободы.
— Чабрец очень ароматно цветет, не правда ли? — внезапно спрашивает оборотень, откидываясь на спинку и вытягивая ноги под свободную часть моего сидения.
Длинные, сильные ноги, одетые в облегающие штаны, выгодно подчеркивающие рельефные мышцы его бедер. Почему-то этот вид кажется более интересным, чем степные травы под жарким солнцем. Взгляд скользит по ногам еще выше, к щекам приливает краска, и я осознаю, что оборотень что-то спросил.
— Что, простите? — отвожу взгляд и от злости на саму себя закусываю губу.
— Говорю, вы любите чабрец? — ухмыляется он, а у самого вид, как у кота объевшегося сметаны. — Сами его полюбили или подсказал кто?
Проклятье! Чабрец… Так я ему и сказала!
Поджимаю губы и снова отворачиваюсь к окну. Неужели он правда думает, что я скажу ему? Пусть хоть пытает! А он может, я знаю.
Бросаю короткий взгляд на Керниола и тут же обратно в окно. Он пристально рассматривает меня так, что мне становится не по себе. Что, если… Что, если он забрал меня только для того, чтобы выпытать информацию? А поскольку я теперь его подданная, он может делать со мной все, что захочет!
По спине пробегает холодок страха и выступает холодный пот. Я. Принадлежу. Ему. Навсегда.
От этой мысли, даже хуже, чем от мысли о скорой казни, накатывает паника. Пальцы сжимаются на юбке. Тому, который я накануне обожгла, становится больно, и я невольно охаю, прижимая его к губам.
Керниол внимательно смотрит на это, прищуривается, но никак не комментирует.
Мы едем весь день, останавливаясь всего пару раз, чтобы немного размять ноги. Солнце совершает свой полукруг и скрывается за ровной линией горизонта. На степь ложатся сизые сумерки, парящие над верхушками трав белыми облачками тумана. Дышать становится легче, но все больше начинает клонить в сон.
— Здесь будет привал на ночь, — говорит оборотень, когда становится совсем темно, и помогает мне выбраться из кареты. — Отправимся с первыми лучами дальше, и к обеду будем на месте. Я сейчас на охоту. Надеюсь, все же бегать ночью тебе в голову не придет.
Порыв прохладного вечернего ветерка пробегается по степи, обдувает меня и вызывает озноб. Керниол тут же это замечает и надевает на мои плечи свой камзол. И склоняется так, чтобы посмотреть в глаза:
— А если и сбежишь, выслежу, — понизив голос предупреждает он. — Только зверя моего раздразнишь. Флинт, разведи костер, помоги устроиться девушке и можешь тоже бежать на охоту.
Керниол исчезает в ночной темноте, кучер выполняет задание и тоже убегает. Я остаюсь одна перед теплым согревающим костром. Почти таким же, как присутствие Керниола.
Проклятье! Опять эти дурные мысли!
Ругая себя, я совсем не замечаю, как ко мне подлетает черная птица, скидывает мне письмо и словно исчезает. Внутри начинает ворочаться противный червячок тревоги. Смотрю на письмо. Я знаю этот почерк. Это Зордан.
Трясущимися руками распечатываю конверт, успевая прочитать лишь маленькую строчку.
“Мару жива и здорова. Но это пока…”
— А что там у тебя такое? — раздается над ухом вопрос Керниола.
3. Глава 3. Слухи быстрее
