– Ой, я вчера столько руками намахалась, может, сама и не заметила, как оживила, – улыбнулась, окрылённая хорошим предчувствием.
У меня есть магия, и это главное. А как ей пользоваться – научимся! Времени ещё полно.
– Но даже те, у кого нет магии, могут пользоваться её плодами через артефакты, – продолжила Изабелла. – Одни помогают отстирывать вещи, другие – в готовке. Вот поставишь на греющую пластину кастрюлю, и она сама будет поддерживать нужную температуру.
"Совсем как бытовая техника в моём мире", – подумала я, восхищённо качая головой.
– Сначала надо привести в порядок зал, – деловито заявила сорока. – А потом обойти соседей. Они уже догадались, что в лавке кто-то хозяйничает, но люди простые, магией не владеют. Побаиваются совать нос – Глэдис была очень строгая в этом плане, с соседями дружила, но не позволяла им любопытствовать почём зря.
– А в чём именно заключается работа в лавке? – спросила я, машинально скатывая шарик из мякиша.
Но не успела Изабелла раскрыть клюв, как снаружи послышались быстрые шаги, а затем резкий стук в дверь и сердитый голос мистера Харта:
– Камелия, это ни в какие рамки! Верни немедленно!
Я тут же поперхнулась и с подозрением уставилась на хлеб с ветчиной на кремово-бежевой ткани свёртка. В голове мелькнула смутная догадка, и я медленно перевела взгляд на Изабеллу.
Сорока-воровка, насвистывая какой-то незамысловатый мотивчик, невинно прохаживалась по столу, будто и не замечая моего пристального внимания.
– Скажи, пожалуйста… – начала было я, но слова потонули в ещё одном громком стуке, от которого задребезжали стёкла в окнах.
– Я знаю, что ты здесь! Не трать своё и моё время! – прогремел голос мистера Харта.
– Я не одета! – торопливо воскликнула, желая оттянуть разговор с соседом, и отложила недоеденный бутерброд к остаткам хлеба.
– Изабелла, – прошептала я, наклонившись к сороке, – где, говоришь, ты раздобыла завтрак?
Птица картинно развела крыльями, как бы пожимая плечами, и вдруг встрепенулась:
– Ой, там горшок сейчас упадёт!
Хитрюга молниеносно перепорхнула через весь зал и юркнула за кактус.
– Осторожно, – тут же заворчал цветок, – не помни колючки.
– Камелия Эйверс! – рявкнул Райзен. – Это последнее предупреждение!
Эйверс?
Я тут же просияла и слегка расслабилась. Он меня точно с кем-то перепутал!
Так уж и быть, открою ему дверь и доходчиво объясню, что он ошибается. Но сначала слегка проучу за ночную выходку.
– Иду! – глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и неторопливо подошла к двери. Прислонившись боком к прохладному дереву, я постаралась придать голосу максимальную безмятежность:
– Доброго утра, мистер Харт. Что-то случилось?
– Открой дверь! – в его голосе звенела сталь.
Я прикрыла глаза, вспоминая, как ночью его дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Губы сами собой растянулись в ироничной улыбке:
– Мне и так неплохо. А судя по вашим навыкам взломщика, замки для вас – не помеха. – Я слегка наклонила голову, хотя он не мог этого видеть. – Или же вас тянет на правонарушения только по ночам?
За дверью повисла звенящая тишина. Я почти физически ощущала, как мистер Харт сжимает и разжимает кулаки, пытаясь совладать с гневом.
Краем глаза я заметила, как Изабелла осторожно выглядывает из-за кактуса и показывает мне оттопыренное длинное перо, на манер большого пальца.
Цветы в горшках дружно зашелестели листьями, явно поддерживая мою маленькую месть. Скромница-ромашка, покачивая головкой, тихонько пискнула:
