Губы сами собой искривились в горькой усмешке – как всегда, безупречная актриса. Камелия всегда умела перевоплощаться.
Сон не шёл. Это и неудивительно.
Однако зверь, мирно дремлющий в глубине моего подсознания, встрепенулся и требовательно заскреб изнутри, требуя немедленного оборота. Я поморщился, чувствуя, как заострились клыки, впиваясь в нижнюю губу и оставляя на языке солоноватый привкус. Странная мысль пришла с запозданием – почему зверь не почувствовал Камелию, особенно после того, что она едва не натворила?
Ночную тишину разорвало тревожное предчувствие. Чувства обострились, и я одним плавным движением оказался у окна, впиваясь взглядом в тускло освещённое здание напротив.
И вовремя – человеческим зрением я бы его не заметил.
Прищурившись, различил знакомый артефакт-отмычку в руках теневого прислужника. Мышцы напряглись, готовые к немедленному действию.
Неужто её покровитель расщедрился на опасного, но чертовски полезного духа?
Схватив собственный размыкающий артефакт с прикроватной тумбы, я бесшумно скользнул к выходу. Годами отточенные рефлексы позволяли двигаться неслышно даже в кромешной темноте. Замерев у двери лавки, я напряжённо вслушивался в тишину, пытаясь уловить знакомые шаги.
Тишина. Ни шороха. Ни единого звука её голоса.
От внезапной догадки по спине прокатилась волна ледяных мурашек. Что если она сбежала от своего покровителя, а тот послал прислужника убрать строптивую пешку?
Зверь яростно заворочался внутри, требуя немедленных действий. Я поморщился от острой боли в деснах – клыки снова удлинились против воли.
Не желая тратить время на бессмысленные пререкания со второй сущностью, я активировал артефакт. Замок щёлкнул почти бесшумно.
Толкнув дверь и едва успел отшатнуться – тяжёлая деревянная палка просвистела в миллиметре от виска. Тело среагировало само – один молниеносный бросок, и Камелия уже извивается в стальной хватке моих рук, прижатая спиной к груди. Беспомощная. Как кошка, пойманная за шкирку.
Что-то здесь не так.
Ловушка?
Время словно застыло. Я втянул воздух и замер в замешательстве – от девушки исходил лёгкий, почти неуловимый аромат полевых цветов. Совсем не тот густой, пьянящий, которым была пропитана моя Камелия.
Нахалка извивалась в моих руках, возмущённо шипя что-то неразборчивое, а я не мог отделаться от странного ощущения – передо мной будто была и не была Камелия одновременно.
Те же черты лица, но словно немного иначе прорисованные.
Но главное – аромат.
Зверь тонко чувствует запахи.
Он не может ошибаться.
Краем глаза я заметил тёмный силуэт, скользнувший к выходу. Разжав хватку, бросился следом на улицу.
Пусто.
Только ночной ветер гонял пыль по мостовой.
Упустил.
Злой на себя и свою реакцию, я захлопнул дверь прямо перед её носом, хотя слышал, как она идёт следом. Слишком хорошо я знал на что она способна.
А утром, нарезая хлеб, сыр и ветчину к завтраку, я вздрогнул от яростного рыка:
"Райз, нас обокрали! Обчистили!"
Бросив нож, спустился в подвал. Закрыв глаза, прислушался к рычанию второй сущности – исчезла золотая монета.
Несмертельно, но неприятно.
Зверь не любит терять собственные богатства. Больше сокровищ – больше силы.
Заверив, что непременно найду пропажу, я поднялся наверх, я застыл, глядя на пустой стол. Ни хлеба, ни сыра, ни ветчины.
Вырвавшись на улицу, я без труда уловил дразнящий аромат, доносящийся из приоткрытого окна цветочной лавки.
