Возможно, дело было в волнении перед школой, а возможно, в том, что в июне она видела настоящее волшебное царство, но сейчас волшебство с этой стороны казалось ей немного ненастоящим. Это чувство укрепилось еще летом, когда они вернулись из Тридевятого царства. Никита, сын Кощея, соврал, сказав, что время в их мирах течет по-разному. Мол, пробудете у нас дней семь-девять, а в вашем мире вас и хватиться не успеют. На деле же семь дней, проведенные в Тридевятом царстве, соответствовали семи дням здесь. И оставшаяся неделя в летней школе прошла для Евы с друзьями довольно сумбурно. Директриса объявила остальным ученикам, что у них четверых были отдельные тесты, потом оставшуюся группу также куда-то забрали, вроде как для тестов. В итоге неделю до отъезда они занимались тем, что знакомились с неразумными волшебными существами, учились с ними ладить и за ними ухаживать. Жарова это бесило, Валера отнесся к заданию философски, мол, не выгнали, и на том спасибо, зато Лика пришла в восторг. Она обожала животных, а уж когда, чистя аквариум водяного, опытным путем выяснила, что от последствий дара ее уберегают банальные хозяйственные перчатки, ее радости не было предела. Впрочем, возможно, возней с животными Лика пыталась отвлечься от мыслей о Никите. Все-таки сын Кощея, надо отдать ему должное, умел нравиться и западать в душу. Что же до самой Евы, то она не могла отделаться от мысли, что волшебство, которое открывали им в летней школе РАВ, немного бутафорское, как декорации в школьном театре.
В вагоне Ева вежливо поздоровалась, и несколько человек ей ответили.
Впрочем, большая часть пассажиров была занята общением, и на новенькую внимания не обратили. Ева прошла к свободному месту, запихнула чемодан в отсек для багажа и, встав у окна, крепко сжала ручку.
– По кабине не перемещаемся, ручку не отпускаем, не шумим, – проинструктировала дежурная. – Внимание, отправляемся.
Лязгнул засов на двери, вагон покачнулся и поплыл в никуда.
Голоса вокруг стихли, потому что все, замерев, смотрели в большие окна, и каждый в этот момент видел что-то свое.
Ева вновь видела Кощея и в этот раз смогла различить не только глаза. У него было красивое лицо с заостренными скулами и очень внимательный взгляд. И смотрел он на нее с укором. Наверное, потому что она его обманула и сбежала, украв при этом шапку-невидимку. Но, справедливости ради, его сын первым выкрал шапку из лаборатории РАВ. А они просто ее вернули. И все-таки с Кощеем вышло нехорошо. Он ведь даже время ей уделил для разговора и вообще отнесся по-доброму.
Кто-то рядом вскрикнул, на него тут же шикнули. Путешествие по ВД многим давалось нелегко. Мама считала, что оно вытаскивает из подсознания страхи человека. Но как быть тогда с тем, что Илья всегда видел заснеженные дома, а Ева – Кощея, которого совсем не боялась? К слову сказать, до этого лета она и знать не знала, что у нее есть волшебный дар, которым ее наделил именно Кощей.
Кабина дернулась, покачнулась и, заскрежетав, остановилась. Пространство тут же наполнилось звуками, сперва негромкими, потому что все еще боялись говорить в полный голос, а потом то тут, то там зазвучали смех и шутки. Юные волшебники потянулись к выходу. Ева выбралась из вагона последней. Провела пропуском по клубку, попрощалась с дежурной и вышла на улицу.
Ей вдруг стало грустно оттого, что она одна. Хотя ведь и в прежней школе у нее не было друзей. Она, помнится, очень надеялась, что найдет их здесь, и вроде бы даже нашла, но вот сейчас чувство собственной ненужности вновь подняло голову. Ева медленно побрела по окруженной соснами дорожке в сторону главного корпуса, думая о том, что летом на крыльце этого здания их встречал сын Кощея, одетый в обычные футболку и джинсы, и она тогда понятия не имела, чем этот приезд закончится.
