Лейтенант подскакивает на край обрыва, несколько раз стреляет в кучу щебня. Фонтанчиками взлетают каменные брызги. Уже никто не шевелится.
Длинноволосый и мосластый зэк в потрепанной шапочке-скуфейке, по виду – бывший священник, крестится:
– Спасибо, гражданин начальник! Упокоил душу раба твоего…
– Какого еще моего?! – зло хрипит Летёха.
Зэк уточняет:
– Все мы рабы Божьи.
– Ты мне тут агитацию поповскую не разводи!
Патлатый послушно подхватывает тачку.
Зэки и охранники зовут его Апостолом.
А вообще-то он – отец Климент.
Ночами исповедует и причащает зэков.
Капитан-следователь проводит допрос заключенной. Чтобы она, распутная, призналась в содеянном. Арестантка никак не хочет подписать показания о своем сожительстве с иностранцем. То есть о сотрудничестве с буржуазией. Говоря юридическим языком, 58-я статья Уголовного кодекса, 4-й пункт: «Оказание помощи международной буржуазии». Вместе с мужем-дипломатом работала секретарем-машинисткой в советском посольстве.
Контактировала с иностранцами и белоэмигрантским отребьем.
Муж уже сгинул где-то на этапах.
Настал и ее черед. Не признается вторую неделю.
Следователь-энкавед решает применить пытку детьми. Была и такая в арсенале его ведомства.
На руках у заключенной ребенок-малютка.
Рядом стоит старший сын подследственной, ему лет десять. Двое подручных держат мальчишку за руки. Капитан ломает пацану пальцы. Перебивает кости тяжелой мраморной подставкой из письменного прибора. Два пальца уже сломаны. Мальчишка кричит так, что, кажется, у матери лопнут в ушах перепонки. Капитан говорит заключенной:
– Если сломаешь мизинец ему… – тычет пальцем в малютку, – я обещаю отпустить твоего старшего! А потом начнешь давать показания.
Мать ломает пальчик младенцу и падает в обморок. Ее отливают водой.
Взбунтовались сразу несколько лагерных пунктов. В том числе и женбараки. Женские бараки. Струсившая охрана разбежалась. Урки, блатные, мастевые, суки, политические – все объединились и встали плечом к плечу. Создали Комиссию для самоуправления и переговоров с начальством. В Комиссию вошли авторитетный вор в законе и политическая – учительница, приговоренная к пятнадцати годам лишения свободы. За сорок дней восстания – ни одного преступления. Справедливое распределение продуктов. В Комиссии даже работал отдел агитации и пропаганды. Заключенные-чеченцы придумали и запустили воздушные змеи. Над лагерем взметнулись призывы: «Мы требуем приезда члена Президиума ЦК!», «Спасите женщин и стариков от избиения!», «Долой убийц-бериевцев!», «Жены офицеров! Вам не стыдно быть женами убийц?!»
В проломы изгороди идут танки Т-34. Те самые, что брали Берлин. Зэки бросаются под гусеницы, внутренности людей наматываются на траки. Танки, подминая крылечки бараков, пробиваются в помещения, крушат нары, печки-буржуйки и столы. Люди жмутся вдоль стен…
Броня крепка, и танки наши быстры!
Женщины своими телами прикрывают мужчин, но их бьет штыками идущая следом за танками пехота. Танки стреляют по людям и зданиям из пушек. Догорают баррикады, траншеи и бараки. Вокруг валяются сотни раздавленных, обожженных, добитых штыками зэков. Ходит опер – лейтенант, вкладывает в руки убитых ножи. Суетливый фотограф делает снимки уничтоженных «вооруженных бандитов».
Первый год после войны, ранняя весна. В женском лагерном пункте, западный портал Дуссе-Алиньского тоннеля, –
