– Так я не играю, ― Митька бросил на стол коробок. ― Инка, спасибо. Кто-нибудь еще хочет чаю?
– Ну, Митька, это же игра! ― Ленка бросилась их мирить. ― Инка, он же два года в это не играл. Он и тогда все воспринимал всерьез, а теперь и подавно.
– Ленка, чаю хошь? ― Митька взял со стола заварочный чайник, поболтал оставшейся там кашей, закрыл его крышечкой и пошел на кухню. Там он опять поставил на огонь только что кипевший чайник воды, подождал, пока тот еще раз вскипит, засыпал в маленький чайник новой заварки и так, с двумя чайниками в руках, вернулся в гостиную.
– Я люблю мелодрамы. Иногда. Иногда от них даже бывает польза. Например, узнаешь много нового и интересного о себе.
Митька плюхнул кипятка в заварку, прихлопнул его крышкой и поверх крышки ― лежавшим на краю стола полотенцем.
– А вот я думаю, что люблю. И люблю, когда ты ходишь в этой юбке. Красивая ты, хоть и глупая. Некуда мне деться. Помнишь, вы с Михалом чуть не поссорились из-за шубы?
– Нет. Когда?
– На пляже. Он говорил, что даже если б ты в шубе была, он разглядел бы, какая ты красотка.
– А, ну да.
– Я бы тоже разглядел, хоть ты и вопросы дурацкие задаешь, ― Митька стал расставлять чашки в ряд.
Тут Инка поправила волосы и неожиданно сказала:
– Но ты ведь не Михал.
Митька перестал возиться на столе и уставился на Инку:
– Ну. Конечно, не Михал.
– Но разглядел бы?
– Разглядел бы.
– Вот это хорошо, ― Инка с довольным видом ухватилась за ручки кресла, выпрямилась, потом дотянулась до спичек на столе, чиркнула одну и протянула ее Митьке.
– Я сказал, я не играю.
– Митька, теперь я задам вопрос, ― Инка сжала коробок своим маленьким кулачком и по-деловому глянула на разгоравшуюся у нее в руке спичку.
Митька обернулся еще раз к восхитительной девчонке, сидящей по-королевски в старом облезлом кресле, закинувшей длинную прядь волос, как обычно, за ухо и смотрящей ехидно на него, балбеса.
– А-а… Ну конечно да.
1991
― Лёха, сколько тебе говорить ― следи за товаром! Матрешки не хватает. Спёрли, что ли?
– Блин, точно! Только что была, отвернулся на секунду. Эй, Серега, да ты ж ее и спёр! Давай назад!
– На, держи, да ворон-то не лови, вычту из зарплаты.
– Опять ты, Серый, со своими проверками! Не стой тут, не загораживай покупателей.
Серега отвернулся от столика с матрешками и пошел дальше по рядам, посмотреть, как идет антиквариат. Он неспроста прицепился к своему продавцу ― было отчего поиметь игривое настроение. Только что он встретил на площади Славку Ковалева, пацана, дворового приятеля, и от этой встречи в Сереге запела ревность. А когда в Сереге что-нибудь пело, он лез ко всем приставать ― характер такой.
Со Славкой они начинали, еще на книжках. Серега затеял это дело, ходил по складам и издательствам, а Славка был у него продавцом, стоял здесь же на Пушкинской, на жаре, и впихивал публике детективы и философские трактаты. Но потом университетские приятели сманили Славку в фирму, бегать где-то с импортными шмотками, и Серега остался один.
Теперь, через полгода, он уже раскрутился ― оброс продавцами, поставщиками, валютчиками. Но Славка-то, Славка! Он, конечно, все еще на побегушках, но зато на каких! Такие обороты Сереге и не снились. Да и в этом ли дело!
Умом Серега прекрасно понимал все выгоды своей независимости и со Славкой ни за что бы не поменялся. Но ― вы только посмотрите на этого Ковалева, как он подходит к «Макдональдсу» ― принц, фрегат под всеми парусами! Белое пальто, прическа «тушите свет», шарф на ветру, девушка под руку. Ослепительный мужчина. И где это в нем раньше было?
