Весенние рассветы – они ранние. Зыбкая пелена утреннего тумана, которая надежно укрывала русичей от ночной прохлады и посторонних глаз, растворилась с первыми лучами солнца, напоследок зацепившись за острый край прибрежной скалы. Дружина Игоря была у половцев как на ладони. Окружив ее, они не пошли в атаку, а, наоборот, умело избегая близкого боя, применили свой излюбленный прием – стали осыпать русичей градом стрел. Казалось, небо померкло над их головами. Прикрываясь щитами, они старались защитить и себя и своих комоней, но разве такое мыслимо? Обезумевшие от ран кони метались в стане русичей, еще больше создавая там хаос и панику. Целый день, шаг за шагом, истекающая кровью дружина Игоря приближалась к берегам Каялы, но только ближе к вечеру им удалось пробиться к заветному броду. Казалось еще чуть-чуть, и вырвутся русичи из смертельных объятий половцев.
Последним, прикрывая отход дружины, шел со своими воями князь Всеволод. Уже стоя на берегу Каялы, Игорь оглянулся и увидел, что без посторонней помощи полк Всеволода обречен – уж больно много половецких всадников кружили вокруг них.
– Держись, братка!
С этими словами Игорь устремился на выручку Всеволоду. Не раздумывая ни секунды, вслед за своим князем бросились и дружинники его полка. В короткой и жестокой схватке им удалось отбросить поганых и дать возможность русским полкам перестроиться. Но передышка была недолгой, и когда половцы вновь пошли в атаку, не выдержали ковуи, которые прикрывали правое крыло дружины русичей. Они стали беспорядочно отступать, смешав ряды стоящих за ними полков Всеволода и Игоря.
Сбросив с себя шлем, чтобы его легче было узнать, Новгород-Северский князь бросился наперерез отступающим ковуям.
– Стоять, песье отродье! Держать оборону!
Узнали князя и половцы. Сразу несколько лучников натянули тетиву своих луков, и каленые стрелы ударили в железные пластины его панциря. Одна из них угодила в левую руку. Словно почуяв запах крови, Чилбук, воин из орды хана Гзака, ринулся к раненому князю. Последнее, что увидел Игорь, было то, как падает выбитый из седла копьем половецким его брат Всеволод.
… Проснувшись, Игорь долго лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к каждому шороху за войлочным пологом юрты[45]. Этой ночью князь решился бежать из половецкого плена. Где же Лавр?
Почти год назад на берегах степной реки Каялы полегла под стрелами и саблями половецкими его дружина. Многие его побратимы попали в плен. Среди них были и его сын Владимир, брат Всеволод, племянник Святослав. В качестве награды за проявленную в бою смелость и храбрость их передали в разные половецкие орды. Игорь остался в вежах Чилбука близ речки Волчьей, Владимир перешел к Упте из Улашевичей, Всеволод к Роману Гзаку, а Святослав к Елдечукам из Вобурчевичей.
После битвы Игорь со своим сватом Кончаком не встречался, хотя помнит, что какой-то знатный половец в шлеме с маской-забралом, скрывающим лицо, подходил к нему и долго смотрел на поверженного князя. Что-то в глазах, сверкнувших из-под маски, показалось Игорю знакомым, но потом сознание князя помутилось и больше он ничего не помнил.
Прошло месяца три, когда рана на руке у князя стала понемногу затягиваться и ему разрешили выходить на берег реки. Правда, следом за ним постоянно ходило три воина. «Прислуга уважаемому человеку», – назвал их хитро улыбающийся Чилбук, но всем был понятно, что такую дорогую добычу он без присмотра не оставит. В одну из таких прогулок Игорь увидел всадника, неспешно направляющегося из половецкого стана в его сторону. Тот еще находился на приличном расстоянии от берега, но князь уже узнал знакомую фигуру и черты лица своего побратима. От волнения у Игоря пересохло во рту. Ему стало так жарко, что, наклонившись к мутному потоку реки, он ладонью зачерпнул воды и плеснул себе в лицо.
