Он уговорил своего приятеля взять яркий выразительный псевдоним, запомнить несколько почти ничего не значащих фраз, жестов и междометий, чтобы произносить их в определенной компании в нужный момент значительно и как бы между прочим.
Через какое-то время в культурных кругах появился некий амбициозный критик, ниспровергатель «Великих», иронически относящийся к традициям и авторитетам. О нем стали говорить, на него стали ссылаться. Но когда кто-то предпринял попытку познакомиться с его трудами по искусству, оказалось что трудов нет, как не было и критика как такого тоже. Но мне было проще. Задача моя состояла в том, чтобы ты, Иван, стал знаменит и, как следствие, богат. Я распознал в тебе настоящего художника. Все остальное было не так сложно. Теперь ты знаменит, относительно богат и, надеюсь, будешь счастлив с моей двоюродной сестрой Любой.
– Сережа, я не уверена в том, что Иван после твоего «эксперимента» не начнет копаться в себе, и неизвестно еще, что он отмочит. Иван, ну что ты голову опустил.
– Я не опустил, я подбираю слова. Какие же вы все-таки гады. Сережа, спасибо тебе за то, что с твоей помощью я приобщился к людям, испытывающим иногда минуты счастья, минуты парения. Может, сказал высокопарно. Простите. Спасибо за пирушку, но нам с Любой безотлагательно надо спешить.
– Если не секрет, куда?
– Не секрет. Мы с Любой смотрим фотки. За то время, что мы с ней не виделись, столько накопилось… Да, Люба?
– Ой, много, Ваня.
– Тогда, конечно, летите… Да и мне надо идти, продолжать богатеть.
Через полгода мы с Любой создали семью, съездили к ее дочери и уговорили Пауля отпускать ее к нам в Россию. Однажды Люба, наводя относительный порядок в моей мастерской, наткнулась на папку с текстами.
– Иван, это твое?
– Да, мои рассуждения о природе творчества, творческих амбициях. О том, как случайные, неудачные с моей точки зрения вещи приобретают значимость и банальную стоимость. Путевые заметки. Чужие мысли. И всякое прочее, что в определенный момент жизни казалось важным, нужным. Сны, ночные кошмары, дурацкие поступки. И всякое такое, что называется течением времени, ручьем, впадающим в Лету.
– Ты прости, я нашла это несколько дней назад и, представь себе, зачиталась. Твои взгляды на взаимоуничтожение полов показались мне невероятно свежими и откровенно честными. Твои каляки-маляки в конце текстов, на полях и в разных других местах непонятны, брутально непосредственны и очень уместны. Я тебя поздравляю, ты неплохой литератор и замечательный иллюстратор своих текстов. Это надо напечатать и без всякого редактирования… Поверь мне.
– Послушай, Люба, а еще я – замечательный композитор. Если ты случайно найдешь еще одну папку, ты не сможешь не оценить оригинальности моих импровизаций, смелости моих интерпретаций Малера и Шнитке, не говоря уже об Игоре Крутом и Диме Маликове. Я вообще удивительный человек. Мне не чуждо огородничество и моделирование женского пляжного оснащения. Я…
На Дмитровском направлении существует деревня Жопино. Сейчас эта деревня известна не названием, а тем, что в свое время в ней поселился «большой художник», «литератор», замечательный «композитор», а также его симпатичная муза.
– Не много ли для одной деревни, как ты думаешь? – спросил художник свою жену.
– Пусть будет, – сказала она.
