– Я хочу защититься от вашей магии, и ты мне в этом поможешь.
– Я навожу чары, а не снимаю, – прощебетал фейри.
– Но… – нахмурился Корни, – должно же быть что-то. Чтобы не спрыгнуть радостно с пирса или не жаждать чести быть скамеечкой для ног какого-нибудь фейри.
– Ни растения. Ни камни. Ни заклинания не могут полностью уберечь от наших чар.
– Бред собачий. Должно что-то быть! Существуют люди, которые могут противиться вашей магии?
Маленький фейри подпрыгнул ближе к краю клетки и тихо-тихо заговорил:
– Те, кто обладают истинным зрением. Те, кто могут видеть сквозь чары.
– И как получить истинное зрение?
– Порой смертные рождаются с ним. Очень немногие. Не ты.
Корни со злостью пнул спинку переднего сиденья.
– Тогда расскажи о чем-нибудь еще. То, что мне может пригодиться.
– Но могущественный чародей не может не знать о…
Корни встряхнул клетку с такой силой, что маленький фейри распластался на дне. Его шляпа из шишки выпала через дыру между алюминиевыми прутьями и приземлилась на коврик. Фейри дико взвыл.
– Да, это я, – усмехнулся Корни. – Чертовски сильный маг. И если хочешь выбраться, тебе лучше начать говорить.
– Есть один парень с истинным зрением. В огромном городе железа и изгнанников на севере. Он умеет снимать чары со смертных.
– Хорошо, – протянул Корни, поигрывая кочергой. – А теперь расскажи мне что-нибудь еще.
На следующее утро, когда оцепеневшие тела пьяных фейри еще покрывали пол главного зала Неблагого двора, Ройбен собрал своих советников в ледяной пещере, такой холодной, что дыхание облачком повисало в воздухе. На скалистых выступах в стенах горели сальные свечи, распространяя запах гвоздики.
«Пусть сердце нашего нового Повелителя будет изо льда».
Как сильно Ройбен желал этого, жаждал, чтобы лед, сковавший ветви деревьев на холме, заморозил и его сердце.
Дулкамара барабанила пальцами по полированному дереву стола, твердому, как камень. Скелетообразные крылья, мембрана которых разорвалась и остались одни перепонки, свисали с ее плеч. Бледно-розовые глаза смотрели на короля.
Ройбен посмотрел на нее и подумал о Кайе. Он уже ощущал ее отсутствие, подобное жажде, которая терпима, пока не вспомнишь о воде.
Руддлз мерил шагами пещеру.
– У них численное превосходство, – говорил он. Его широкий зубастый рот заставлял представлять, что камергер в любой момент может откусить кусочек от кого-нибудь из собравшихся. – Многие свободные фейри, которые подчинялись Никневин, бежали, узнав, что больше не связаны Десятиной. Наши войска поредели.
Ройбен наблюдал за пламенем свечей, ярко вспыхивающим и затем угасавшим.
«Заберите это у меня, – подумал он, – я не хочу быть вашим королем».
Руддлз многозначительно посмотрел на него, прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу.
– Мы еще больше ослабли, потому что несколько наших лучших рыцарей погибли от вашей руки, господин. Припоминаете?
Ройбен кивнул.
– Меня огорчает, что вы, кажется, не ожидаете нападения Силариэль, повелитель, – сказал Эллебер. Прядь волос упала ему на лоб, закрывая глаз, и рыцарь нетерпеливо смахнул ее. – День зимнего солнцестояния прошел, какой смысл теперь ей медлить?
– Может быть, Силариэль устала? Ей скучно воевать, ей лень, – ответил Ройбен. – Как и мне.
– Вы слишком молоды, – заскрежетав острыми клыками, возразил Руддлз. – И слишком легкомысленно относитесь к судьбе Двора. Сомневаюсь, что вы вообще хотите нашей победы.
