Да, волчанка действительно обостряется при беременности и после родов. Иногда так обостряется, что можно не справиться. Но передо мной явно счастливица.
– Я возобновила плаквенил, и было много преднизона, и пульс-терапия, и соли золота.
Соли золота перестали использовать из-за токсичности. Но в свое время и они пригождались. Спасали.
– Я была пухликом – со щечками и животиком, – продолжает свой анамнез пациентка, – много плакала. Боялась. Сломала руку в двух местах – срасталась полгода. Но срослась!
Она перевела дух. А я слушала и не перебивала.
– Терапевт в поликлинике боялась меня как огня. Я приходила сдавать анализы – и этот ее испуг сначала пугал и меня. Потом злил. А потом стал вызовом. Всем своим видом говорила этой докторше: «Я жива! Жи-ва! Не дождетесь моих похорон!»
Я удивлена стойкостью этой маленькой хрупкой женщины.
– Прошло три года. Я опять осмелела и снова отпросилась беременеть. Родила третью дочку. – Валентина Степановна кивнула в сторону своей «группы поддержки».
Младшая из трех дочек и привела ко мне свою маму.
– Когда родила третью, я уже знала примерно, что мне предстоит. Береглась, пила таблетки. Опять сломала руку, уже другую, точнее, плечо. Снова прошла через ад: стационар, пульс-терапия.
Да-а-а, вот это битва! Битва, которая длится почти полвека. Я мысленно вытирала пот со лба. Ай да пациентка!
– Но последние лет 20, доктор, все было совсем неплохо. Я больше не сбегала в роддом. Мы с волчанкой заключили пакт о ненападении. Я пила таблетки, а она не кусала мои щеки, почки и легкие. Разве что руки покручивала, но это я ей разрешила.
– Я очень рада, что у вас с волчанкой мир, но… зачем нужна я?
– Мне кажется, хрупкое равновесие нарушено и эта негодяйка снова начинает меня покусывать, – хитро улыбнулась Валентина Степановна.
– Вы могли как-то спровоцировать ее?
– Признаться, да, Елена Александровна. Я решила, что волчанка умерла раньше меня, и отменила плаквенил.
Я вздохнула. Неужели все так просто?
– А еще я стала снижать метипред.
Я еще раз вздохнула. Валентина Степановна тоже вздохнула.
– Мне сказали, что глаза страдают от плаквенила, а от преднизолона рассыпаются кости. Вот я и подумала… Сколько лет все было хорошо, я уже старая.
– Ма-а-ама! – Младшая дочка подняла брови в материнскую сторону. – Скажите ей, меня она не слушает!
Мы вернули плаквенил и метипред. Я расписала терапию остеопороза. Остеопороз настигает к 70 годам практически всех, кто дожил до этого возраста. Безусловно, метипред придавал ему свое ускорение. Но при этом он останавливал волчанку – куда более стремительное и опасное заболевание.
Волчанка успела оставить метки по всему организму. Коксит – воспаление в тазобедренном суставе, – это он давал боли, сопротивлялся месяца три. Изменения в моче – были еще и они – исчезли через полгода. Перикардит – жидкость вокруг легких – покинул хозяйку через год.
За прошедшие два года новых происшествий с Валентиной Степановной не произошло.
Волчанка сидит на цепи. Обезглавлена.
Когда рак на горе свистнет
Глава 5
Это была просьба коллеги-терапевта:
– Слушай, мы бьемся с ним пятый месяц. Худеет он – мрачнеем мы. Угасает просто.
Речь шла о совсем молодом пациенте – мужчине 37 лет.
– А неделю назад у него отекли руки, точнее, кисти. Такие раздутые! Мы уж думали, может, подагра. Ну или что-то ваше, системное, аутоиммунное. Посмотришь?
Я киваю.
– А, еще он температурит, – это уже мне вслед. Припечатала!
