Франсуа засопел, покраснел смущённо, но спокойно и мягко ответил:
– Кит, дружище, братик, не нервируй меня, пожалуйста, я к тебе всегда со всей душой, как к младшему братику, зачем ты постоянно подкалываешь меня? И с чего ты придумал, откуда у тебя такая глупая фантазия, что будто бы мы с Ульрикой влюбились в друг друга? Мы подружились, но что плохого в дружбе? В самой обыкновенной дружбе? Пошли, нужно купить что-то на обед и садиться за работу, у меня два таких сложных и важных заказа!..
А тем временем Ульрика уложила свои длинные красивые пепельные жемчужные воздушные кудри в сложную интересную причёску. Потом подобрала к своему новому аквамариновому платью-шедевру изящные туфельки, утончённое сапфировое украшение на лебединую шейку, вставила диадему в причёску и с величавым видом истинной королевы, шурша атласным двухметровым шлейфом, усыпанным драгоценными камнями и невероятно пышной аквамариновой юбкой, отправилась в кабинет своего мужа, старого седого короля Хлодвика-Карла.
… Роскошный, украшенный гобеленами и полотнами известных итальянских художников кабинет с большой библиотекой и резным дубовым массивным столом, за которым, по-старчески скрючившись, и сидел Хлодвик-Карл Ротенбургский, красиво освещался свечами в золотых подсвечниках. Седой, с редкими волосами, с заметными залысинами и морщинами на полном лице с седой бородой, Хлодвик-Карл что-то писал, быстро обмакивая перо в чернильницу и снова резко скрипя пером по листу бумаги, когда услышал, что вошла Ульрика, поднял голову на жену…
Сказать, что Хлодвик-Карл удивился, значит не сказать ничего! Он испытал небывалый восторг, он не ожидал такого никак, его взор упивался красотой Ульрики, и этого царственного шлейфа и пышной юбкой, и украшенного кружевами и россыпью аквамариновых и сапфировых камней лифом, любовался его грациозностью и изящной шейкой, которую подчёркивал высокий стоячий воротник из сапфиров и аквамаринов. От восхищения он потерял на несколько минут дар речи, только ахнув без слов.
Суровый сгорбленный хмурый морщинистый король прошамкал:
– Ой, Ульрика, милая, как тебе удивительно идёт это платье! Это уже новый кутюрье Франсуа Жаккар постарался? О, да, видно, он действительно великий кутюрье! Ты в это платье стала, как будто другим человеком!
Ульрика же с норовом убрала за плечи свои длинные пепельные блондинисто-жемчужные воздушные кудри и с нотой обиды спросила:
– Да, это платье сшил Франсуа Жаккар, и, между прочим, он сказал, что я одна из самых красивых девиц и дам, которых он обшивал. И как это вы, такой холодный надменный человек заметили перемены? Как вы можете судить о том, что я стала другим человеком, если ни разу не общались, как супруг, со мной, никогда не приглядывались внимательно, какой я была, и вообще не замечали меня, будто я – прислуга, а не жена? Но я надеюсь, наконец-то увидеть сегодня, вечером, вас в моём будуаре?
Король Хлодвик-Карл Ротенбургский по-старчески сгорбился, насупил своё морщинистое лицо, расправил седую бороду, правил меховой плащ, подбитый дорогим темно-фиолетовым сукном и прошамкал:
– Милая моя прелестница Ульрика, я уже всё-таки в солидных годах, не молод, уже шестьдесят пять лет мне, даже не сорок пять или пятьдесят пять, а шестьдесят пять, у меня уже давно слабое здоровье, нет достаточной физической активности, бодрости. А мне ещё страной править, я же король Германии, на мне колоссальная ответственность за страну, это забирает все силы, а ещё нужно позаботиться об удачной выгодном замужестве доченьки, так что, давай, милая, без лишнего ворчания, просто пойми, что мне совершенно не до таких глупостей, как амурные развлечения…
