Истории отрочества и юности - страница 9

Играли мы и в гандбол, хотя эта игра была лишь для нескольких человек – в одни ворота. Почему-то не прижился у нас ни баскетбол, ни волейбол, быть может, из-за отсутствия «корзины» и волейбольной сетки. В школе – да, с баскетбола в средних классах всегда начинали на физкультуре разминку, меня даже записали в кружок в четвертом классе, но мне эта игра не нравилась, продержался я в той секции очень немного.

Какое-то время занимала игра в карты, чаше всего в обычного «дурака», «пьяницу» и своеобразную, развивающую «Кингушу» (червовый король), о которой я потом нигде не слышал, но, даже становясь старше, я оставался к картам относительно равнодушен.

Вообще все яркие события и игры были, так или иначе, связаны с летом – что говорить, летние каникулы в том возрасте – эта была целая жизнь внутри нашей собственной жизни. Были еще и другие каникулы, осенние и весенние, и тут в ход шла комната школьника, какие были раньше распространены на всех районах от домоуправления, дабы занимать детей чем-то полезным. Там были шахматы и шашки, но я больше играл в настольный теннис и, хотя высот особых не добился, манера игры у меня была особенной, неудобной даже для сильных соперников.

Зимой, конечно же, был хоккей, только с настоящей шайбой редко – болезненная штука, когда ты без защитной амуниции – и без коньков. Чаще всего играли прямо перед домом, воротами были узкие проходы напротив подъездов – штанги обозначали обрывающиеся в проходах бордюры. То есть ворота не располагались друг против друга – они стояли боком друг к другу, а площадка была неширокой – всего лишь проезд перед домом, где двум машинам было не разминуться, а длина – расстояние между подъездами. Что поделать, но с футболом дела обстояли гораздо проще.

Крепости и игра в снежки – это даже больше воспоминание со школьной территории. Во дворе перед или за домом тоже иногда строили крепости, и однажды выстроили едва ли не иглу инуитов – ледяной дом с крышей и единственным входом. Помню, я как-то приходил туда, когда все расходились, просто посидеть в одиночестве на корточках, как в собственном диковинном доме – сидел, пока не становилось слишком холодно.

В те годы было столько разных ребят, с каждым из них я соприкасался по-разному, в разных играх, с годами кто-то отпадал или наоборот появлялся кто-то новый, всех не упомянуть, но рассказ о соседских мальчишках не будет полным, если пропустить еще трех ребят.

Они не участвовали в наших играх, двое из них были еще старше Юры. Один, Андрей, жил в первом подъезде, второй, Дима – во втором. Оба покончили жизнь самоубийством. Не знаю точно, какие были выбраны собственно способы, Андрей вроде бы что-то перенюхал. У них были свои компании, с уклоном во что-то криминальное, командные игры их точно не интересовали. Дима, сам по себе дерзкий и крепкий, с кулаком, в который когда-то вогнал вазелин для более мощного удара, дожил всего до 24 лет, чуть меньше прожил и Андрей, более расхлябанный и неорганизованный.

Еще один парень, Игорь, из первого подъезда, которого никогда по имени не звали, имел сразу несколько основных кличек: Студент и Сырник. Студент – когда-то он ходил в школу с дипломатом, хотя дипломаты вообще были одно время в моде, и я сам проходил с ним целый год, несмотря на то, что с обычным портфелем было гораздо удобнее. В общем, Студент не всегда учился в школе, его отдавали в интернат, хотя родители у него были. Даже не знаю, какие у него были психические отклонения, но со временем он уже не учился в обычной школе. Он вызывал смех – он и был смешным: заикался и говорил невнятно, каким-то скрипучим голосом, сам маленький, сросшиеся, как у взрослого мужика брови, курчавый, как эфиоп. Над ним насмехались, задавали всякие провоцирующие вопросы, но беззлобно, нельзя сказать, что над ним издевались, а Сырник-Студент уверенно что-то отвечал, чаще всего, преувеличивая и привирая без зазрения совести, и часть речи его понять было очень сложно. Его никто не бил, быть может, кто-то мог побороться в шутку. Становясь старше, Студент простаивал возле подъезда часами, именно возле подъезда, никуда не отходил, домой не возвращался, и в каком-то смысле превратился в «предмет интерьера». Многие выросли, закончили школу и потихоньку начали разъезжаться, а Студент все нес свою странную стражу возле первого подъезда.