– От лестница до середина зал нет кровь.
– Бел, чего вы там делаете? – подал голос дядя Эсмонд.
– Сабир углядел чего-то, нужно проверить, – крикнул я, вытаскивая факел из ближайшего горшка. – Идём…
За дверями след становился всё чётче. И вёл он в уборную.
Вместе с проводником мы втиснулись за загородку. Я задел медный кувшин с высоким горлышком и узким носиком – обязательную принадлежность почти всех омруданских уборных, – и выругался.
– Светить здесь, – попросил Сабир, указывая куда-то вниз.
Я опустил факел к доске с дырой, и мы увидели размазанную, начавшую подсыхать лужицу. Ещё несколько капель темнели почти у самой стены.
– Позволять мне, – терхизец протянул руку.
Получив факел, он сперва осветил пол, а после его внимание привлекла стена. Приблизив огонь к камням, поводил горящим концом из стороны в сторону.
– Смотреть! – его обычно невозмутимый тон сменился возбуждением. – Там быть пустота!
Я молча таращился на то, как полупрозрачные оранжевые космы пламени будто затягивает в промежуток между камнями. Сабир надавил на стену, после попытался подцепить край щели ногтями. Потерпев неудачу, начал ковырять кладку кривым кинжалом. Когда и это не принесло плодов, проводник принялся ощупывать каждый камень, каждую выпуклость и впадину на поверхности.
Не знаю, нажал ли он секретный рычаг или его действия привлекли кого-то изнутри, но в какой-то момент фрагмент стены совершенно бесшумно повернулся на невидимой оси, открывая исчезающий в темноте коридор. В нескольких шагах от нас, таращась в стену перед собой немигающим взглядом, стоял человек. За ним так же неподвижно застыл другой. И ещё, и ещё – шеренга похожих на статуи мужчин тянулась так далеко, насколько доставал свет. Когда я решил, что это такие же истуканы, как в комнате Гозера, ближайший медленно повернул голову и посмотрел на нас.
Сабир что-то дико заорал на своём языке. Из всего я разобрал лишь нечто похожее на «алсарив» и то потому, что слово повторилось несколько раз. Швырнув внутрь факел, проводник сперва отшатнулся, толкнув меня так, что я чуть не сорвался ногой в дыру уборной. А после рывком повернул плиту, закрывая проход.
В свете лампады, прибежавшего на шум ратника, из тех, что пошли с Тородом, я увидел, как Сабир с искажённым от страха и ненависти лицом, привалившись спиной к каменной двери, дрожащей рукой пытается достать из ножен изогнутый омруданский меч.
– Помоги ему! – крикнул я удивлённому солдату. – Если кто-то вылезет из стены – убей!
И оставив ратника с совершенно круглыми глазами, помчался в общий зал, чтобы предупредить дядю Эсмонда.
Это оказалось лишним: одновременно с тем, как я переступил порог, из двери кладовой, переполошив готовящих еду и делающих факелы ратников, начали выходить люди. И среди них – Гозер! В отличие от первой встречи, теперь хозяин выглядел бодрым и полным сил. Воздев изогнутый меч, расширяющийся к концу, словно фальшион, он что-то зло выкрикнул странно рычащим голосом, похожим на звериный рёв, а не человеческую речь. Несколько его сотоварищей метнули в нашу сторону округлые предметы. Один перелетел через группку застигнутых врасплох солдат, прокатился по полу и остановился почти что у моих ног. Опустив взгляд, я с болью и яростью увидел голову Лэдо.
– Руби их! – разнёсся по залу приказ командира.
С нашей стороны раздался многоголосый боевой клич, с противоположной – пугающий нечеловеческий вой. Сталь с лязгом встретила сталь, и начался бой.
