Голова трупа раскроена надвое: сквозь «каньон» в черепе белеют мозги. Голова еле держится на паре шейных мышц и куске кожи: кроме удара сверху потерпевшему нанесён удар по шее. Удар – явно не один: об этом можно судить по следам «примерочных» ударов на шее.
– Кто это?
Я поворачиваюсь к заявителю.
– Мой брат. Старший брат.
– Рассказывай.
«Младший брат» тяжело вздыхает.
– Я был на работе… Задержался там… до восьми…
– А кем работаешь?
– Наладчиком на ЧНФ.
ЧНФ – это чулочно-носочная фабрика, здание которой находится прямо через дорогу от общежития. На ЧНФ работают многие из обитателей этой общаги. Мне хорошо знакома фабрика: я был здесь частым «гостем», когда расследовал хищение в особо крупном размере.
– Дальше!
«Младший» судорожно дёргает кадыком.
– Когда я вошёл, то… сразу увидел…
– И кто мог его «замочить»?
Я не выбираю выражений: не тот контингент, чтобы «метать бисер». Да и пора уже «спрямлять дорогу».
«Младший» неопределённо пожимает плечами. Ко мне подходит Трофимов.
– Можно тебя – на пару слов?
Мы выходим в коридор.
– Слушаю тебя.
Майор прилипает губами к моему уху.
– Мы тут прошвырнулись по соседям, так они в один голос говорят, что убиенный никому покоя не давал после «отсидки». И братцу – тоже: «гонял его и в хвост, и в гриву». Издевался, одним словом. Сам, сука не работал ни дня, но жрать и пить требовал от брата как должное. Соседи говорят, что много раз не только слышали, но и видели, как старший избивал младшего.
– Ты думаешь, что…
Фразу я заканчиваю вопросом в глазах – и майор утвердительно кивает головой.
– По-моему, тут всё ясно…
Я морщу лоб.
– Ну, с мотивом – да, вроде, ясно. А, вот, как насчёт орудия убийства?
– Поищем – найдём! – успокаивает меня Трофимов под соответствующий жест.
Ищем мы вместе, но нахожу я. Потому что знаю, что ищу. По характеру раны на голове и шее трупа я без труда определяю – опыт! – что здесь орудовали не ножом, а топором. Поэтому я ищу топор. Даже не ищу: я уже знаю, где он может быть. И я нахожу его – в простенке между шкафом и стеной. Здесь и прятать-то негде: чай, не царские хоромы!
Осматриваю топор. Ко мне сразу же подключается Трофимов: майор – такой человек, что ему надо всё пощупать и понюхать лично, не полагаясь только на мнение «товарищей». Я демонстрирую ему топор.
– Похоже, ты прав: его работа. Видишь розоватые потёки на топорище? Явно замывали кровь. А если снять топор…
Я оглядываюсь кругом, но не нахожу то, что ищу. Зову эксперта НТО.
– У тебя есть молоток?
У эксперта есть молоток. Я сбиваю топор с топорища – и «предъявляю» майору следы затёкшей под топор крови. Мы с ним подходим к «младшему» и якобы «увлечённо» обмениваемся мнением друг с другом.
– Ты когда-нибудь видел, чтобы убивец после того как сделал своё дело, ещё и топор вымыл, причём, не свой топор, а заимствованный у будущей жертвы? Это ведь ваш с брательником топор?
Я резко поворачиваюсь к «младшему». Тот вздрагивает и молча кивает головой.
– За что брата «грохнул»?
Это уже – Трофимов: его стиль.
– Вконец «достал», да?
– Это не…
Младший не договаривает и в оцепенении опускается на стул. Трофимов с довольным видом разводит руками.
– Что и требовалось доказать!
Честно говоря, я тоже не собираюсь «углубляться в дебри» и сочинять альтернативные версии. Всё же опыт – большое дело! Некоторые вещи ты постигаешь по наитию, которое, как у Пушкина: «сын ошибок трудных». Иногда вовсе нет доказательств – но ты не сомневаешься в том, что было «так-то и так-то». И не потому, что хочется в это верить, а потому что каждая мелочь вокруг тебя свидетельствует в твою пользу. Её нельзя приобщить к делу – но она есть, и она «вопиет»!
