Я смотрю на нее. Цветастый шарф, повязанный на манер чалмы, подчеркивает тени, залегшие вокруг глаз. Кисти рук настолько тонкие, что кажутся прозрачными. Она улыбается, но взгляд ее сегодня какой-то безжизненный. Я выкладываю на тумбочку красные яблоки, которые она так любила раньше, сажусь рядом.
– Какую историю ты хочешь услышать сегодня?
Взгляд ее становится сосредоточенным, она погружается в один из своих миров.
– Ту, которую ты для меня приготовил, – шепчет она, наконец.
И я начинаю свой рассказ:
– Однажды много-много лет назад началась эта история. Нет, не случилась, а именно началась. Когда именно – никто точно не знает. Может, году в 1925, когда на свет появился один из ее участников. А может быть, позже, в 1939 – тот год стал поворотным для миллионов людей. А может быть, она началась где-то в середине семидесятых, когда одна огромная страна дружно шагала в светлое будущее. Или она началась лет пять назад с одного несчастного случая? А может быть, эта давняя-давняя история началась только что, с первого предложения?..
***
Небольшой кирпичный домик на самом краю дачного массива. Аккуратный заборчик вокруг, кусты сирени, почти скрывающие дом и двор от посторонних глаз. Тишина и спокойствие, только птицы перекликаются друг с другом. Спокойствие и умиротворение – пожалуй, именно этими двумя словами мог бы описать это летнее утро Максим, весьма именитый журналист одной из центральных столичных газет. Впрочем, на душе у него было далеко не так мирно и спокойно, скорее наоборот.
Молодой человек чуть замер в нерешительности перед заборчиком, бросил взгляд в сторону только что подъехавшей «Волги», вздохнул, толкнул резную калитку и направился к дому. И тут же на него с лаем бросился огромный дог.
– Тигр, фу! – послышался оклик хозяина.
Услышав кличку, Максим вздрогнул, по лицу его на мгновенье скользнула гримаса боли, смешанной с брезгливостью.
– А, Максимушка, ты, – поспешил ему навстречу хозяин. – Сколько лет, сколько зим! Давненько не заглядывал на огонек, совсем забыл старика. Проходи, дорогой, – мужчина приветливо улыбнулся, приглашая гостя в дом.
Александр Юрьевич Мироненко, редактор одной из известных столичных газет, известный переводчик, писатель, поэт. Учитель и наставник Максима Шумейко, когда-то взявший под свое покровительство начинающего журналиста. Спортивный, подтянутый, выглядевший очень молодо для своих пятидесяти лет, с приветливым лицом и широкой обаятельной улыбкой, редактор умел располагать к себе людей с первого взгляда.
– В дом пройдем или на веранде расположимся? – продолжал между тем хозяин. – Тут воздух свежий, конечно, но в доме прохладнее.
– Давайте в дом, подальше от любопытных глаз, – улыбнулся Максим.
– Так я и подумал, что не просто так ты ко мне пришел, – шутливо погрозил Мироненко пальцем молодому человеку. – Что за дело, выкладывай! Там? – он кивнул на толстую папку, которую Максим держал в руках.
– Там, – согласился Максим. – Но давайте все же в доме.
Мужчины прошли внутрь. В комнате и правда было прохладно. Плотные занавески на окнах создавали легкий полумрак, не пуская солнце даже через распахнутые настежь окна. Мироненко жестом пригласил Максима присесть в одно из низких кресел у маленького столика, а сам прошел на кухню и загремел посудой.
Через десять минут он уже вернулся в комнату, неся в руках небольшой поднос, на котором стояла бутылка «Еревана», две рюмки, несколько свежих огурцов и порезанная «Московская» колбаса.
