– А почему у тебя так мало света в квартире, вроде окна большие, а ты их занавесками душишь. Не любишь солнечный свет?
– Может быть. Я в последние годы стал совершенным затворником, даже на улицу не хожу.
– Сидишь в этой красивой бетонной коробке? А с друзьями встретиться? А в банк? А в парк?
– Нет, не хожу.
– Не понимаю тебя. Руки и ноги есть, а ведешь себя как живой труп. Не обижайся. Но не в пример тебе, Ник Вуйчич, который родился без рук и ног, не только чистит зубы сам (без рук и ног!), занимается сёрфингом, но ещё женился и ждёт второго ребенка. Кстати первый родился полностью здоровым.
– Я – не он!
– Правильно, у тебя больше возможностей как минимум в четыре раза!
– Ты чего добиваешься, чтобы я передумал тебя брать домработницей?
– Прости, если обидела, но я говорю правду. И мне больно смотреть на умного и талантливого человека, добровольно заточившего себя в этом холодном и безжизненном замке. Или ты ждёшь, когда прекрасная царевна придёт и спасёт тебя? О, двадцать первый век! Всё с ног на голову перевернул! Сказки наших предков уже не работают. Мы сочиняем свои.
Миколуш засмеялся.
– Я бы пожалуй согласилась на твоё предложение, но если ты уже передумал – пойду. Позвоню отцу, он что-нибудь придумает, не даст своей девочке сгинуть на чужбине в расцвете лет.
– Да подожди ты. Оставайся. Живи, сколько хочешь. Я понимаю, что ты права и от этого не по себе даже. Знаешь, я уже лет десять ни с кем вот так не пил чай и по душам не разговаривал. Совсем отвык от людей. Только фанатки периодически ломятся в дверь взять автограф.
– Но они тоже люди, может, с ними можно было поговорить, развеять печаль?
– Ты не понимаешь. Этим фанаткам от меня нужно другое. Я знаю, о чем говорю. Они не воспринимают меня как простого человека, они даже не столько меня любят, сколько своё собственное представление обо мне. Понимаешь? Впрочем, всё это уже давно пережито, обдумано и оставлено в прошлом…
Так и началась моя московская жизнь. Целых три недели жила у Миколуша. Родителям адрес написала, чтобы знали, где я. Иногда вечерами собирались у него в студии и слушали новые песни. Мне было приятно, что он доверял и даже спрашивал моего мнения. Как это страшно, остаться совершенно одиноким человеком. Его родители и прочие родственники остались жить в деревеньке, не променяли размеренный быт на городскую суету. Старшая сестра переехала жить в Америку, где сделала успешную карьеру референта-переводчика и вышла замуж. Только Миколуш, «нахлебавшись» отечественного шоу-бизнеса и насладившись мимолётной славой, теперь остался один, каждый день, уговаривая себя, что это хорошо, правильно, всё так, как и должно быть. Он признался, что однажды хотел бы встретить девушку и создать крепкую семью, основанную на взаимной любви и доверии, верности и ответственности, только пока ничего подобного не случилось. В самом начале, на взлёте карьеры он заболел, но когда победил болезнь, понял, что возможность упущена, и время прежних побед на сцене ушло.
Я помогала по дому, готовила еду. Однажды он сказал, что мой борщ «Веселый» никогда не забудет. Борщ и вправду получился вкусным, наваристым и веселым. Особенно, когда Миколуш майонезом нарисовал улыбающийся смайлик в своей тарелке.
На огромной, отлично оборудованной кухне я нашла набор интересных зубчатых ножей для карвинга и накрошила овощи им. И потом тоже: картошку жареную, овощи в салат, даже чипсы сделала рифлёные. Миколуш сказал, что давно так вкусно и плотно не питался. На завтрак были каши, сырники. Обед всегда начинался с салата. Больше всего ему понравился овощной салат с крабовыми палочками и кускусом «Смелый» и сырники с клубникой. Он даже сам придумал для них название «Сладкий дождь», а я не стала спорить.
