Истории замка Айюэбао - страница 20

– Что ты понял?

– Сколько серьезных дел я отложил на потом!

Она бросилась от него наутек, а он затопал следом, вопрошая:

– Что же мне теперь делать?

Но еще неожиданней было то, что нашлись и более прямолинейные люди. Однажды она по приглашению учителя пришла на банкет. Ее посадили за один столик с какой-то большой шишкой. В самый разгар мероприятия ее важный сосед, мужчина за пятьдесят, поначалу проявлявший изысканные манеры, схватил ее за руку под столом и метко положил прямо к себе между ног. Такого она никак не ожидала. Она попыталась отдернуть руку, но не смогла даже пошевелить ею: сил этому мужчине было не занимать. После банкета она пожаловалась учителю, но тот лишь пожал плечами:

– Да, с ними такое бывает, ничего страшного.

Закончив институт, она устроилась сотрудницей архива в одну крупную организацию. Работа была не по специальности, но она комфортно себя чувствовала среди книг. На третий же день после ее трудоустройства Хромой взбунтовался. Она возразила:

– Как же я могу не работать?

– Другие пусть работают, а тебе нельзя!

– Да что такого-то?

– Боже мой! Всё ты понимаешь, дурочку из себя не строй. Разве можно такой, как ты, работать под посторонними взглядами? Это слишком рискованно и абсолютно недопустимо!

Не слушая никаких возражений, он заставил ее уволиться. С этого момента сфера ее деятельности ограничивалась домом, в котором он жил. Через полгода после ее увольнения, когда зацвела пышным цветом софора, произошло нечто непредвиденное: Хромой помешался на другой женщине. Его новая пассия была худой и высокой, работала врачом – он познакомился с ней, когда ходил на прием в больницу. Когда он понял, что его дражайшей половине всё известно, он даже не смутился. Но он остался с ней, когда она устроила истерику, поэтому она проглотила обиду. Однако подобные интрижки случались вновь и вновь, и в конце концов ее терпение лопнуло. Хромой пустил в ход свой коронный прием: несколько часов подряд сыпал книжными цитатами, рассуждая о философии и о любви и упирая на то, что она ни в коем случае не может уйти от него, потому что ей всё еще необходимо, так сказать, развиваться.

Она посмотрела на него в упор:

– Так-то оно так, но теперь я буду «открыта» и для других!

– Здорово сказано! – воскликнул Хромой, ошеломленно склонив голову набок. – Но хватит ли тебе на это способностей?

Вопрос поставил ее в тупик.

– То-то же! – Хромой топнул ногой: – Вот что я тебе скажу: ты не имеешь на это права!

Она прорыдала всю ночь, оплакивая измены возлюбленного и собственное бесправие. А на рассвете приняла окончательное решение: уйти отсюда, уйти от этого единственного «разработчика». Она обнаружила, что за три года, что она прожила в этом доме, ее вещей здесь набралось совсем немного, всё уместилось в один большой рюкзак. Шагая по проспекту, она чувствовала себя самым жалким существом на свете, практически сиротой.

Она сумела вернуться на прежнее место в той же организации и теперь работала в помещении, полном книг. Она собиралась вести максимально простой и тихий образ жизни, но снова просчиталась. Круглый год безлюдное и пустое, это место вдруг забурлило, от читателей не было отбоя, и все они выкрикивали один и тот же избитый лозунг: «Книги – ступени к прогрессу человечества». Посетители устраивались вдоль книжных полок или забивались в укромные уголки и никак не желали уходить. Из-за этого ей приходилось задерживаться на работе. К счастью, жила она в одноместной комнате в общежитии, так что по утрам и вечерам могла наслаждаться одиночеством. Посетители оставляли после себя самые разнообразные вещи: еду, предметы обихода, некоторые такие находки можно было хранить разве что в той шкатулке, при виде которой краснеешь со стыда. В архив зачастил один начальник отдела, но за всё время он практически не проронил ни слова. Она запомнила этого молчуна только потому, что обратила внимание на его большие миндалевидные глаза и стрижку – он был острижен почти налысо. Вскоре молчун пропал. Она стала узнавать, куда он делся, выяснила, что он уволился, и немного удивилась.