Финеас взглянул на меня, потом снова на брата и залился краской, хотя я не смогла бы сказать наверняка, от злости это было или от смущения. А потом развернулся и вышел, распугав куриц, которые с квохтаньем поспешили убраться у него из-под ног. И с такой силой захлопнул дверь, что сарай содрогнулся.
– Ты должен попросить у него прощения, – сказала я.
– Это Финеас должен попросить у тебя прощения, – парировал он.
– Почему?
– Потому, что мужчина не может так обращаться с дамой. Он считает себя взрослым и хочет отправиться на войну. Но не дорос до того, чтобы понять самые простые вещи.
– Никакая я не дама, – рассмеялась я. – Я просто… Роб. Мы всегда себя так вели. Ты ведь и сам знаешь, Нэт. Он ничего дурного не сделал. Он не видит меня дамой. И никогда не видел. И поэтому-то он мне нравится.
– Он тебе нравится, Роб? Ты должна хорошо подумать об этом. Это правда?
– Ну конечно. Ясное дело, мы с ним деремся. Но это ведь весело.
Нэт наклонился и протянул мне руку. Я оттолкнула ее и поднялась сама, отряхнула платье, смахнула пыль с юбки. Я не знала, куда подевался мой чепец. Чертов Финеас.
– Финеасу пора вырасти. Он не может валять тебя в грязи, словно одного из братьев. Ты нам не брат. Никогда не была и не будешь.
Он говорил так пылко, что в глазах у меня встали слезы и я перестала видеть, но Нэт продолжал, ничего не замечая:
– Тебе уже не десять лет, Роб. Ты молодая женщина. И должна вести себя соответственно.
– Я и веду себя соответственно! – крикнула я.
Он вскинул брови и изумленно разинул рот.
– Ну… обычно! – не сдавалась я. – Но вести себя, как положено молодой женщине, значит забыть о веселье. Это значит работать как проклятая. Никого не смущает, что я сбиваю масло, дою коров и стираю белье. Все считают достойным дамы то, что я мою полы, выбиваю ковры и делаю всю работу по дому. А вот маршировать по двору мне нельзя, и бегать по холмам тоже, и драться с Фином. Но скажи, Нэт, кто так решил?
Он покачал головой:
– Ты умна, Дебора Самсон, но порой ведешь себя на удивление глупо.
Я стиснула зубы, чувствуя, что руки у меня снова чешутся.
– Ты ведь слышала, что он сказал? – В его голосе звучал гнев. – Что сказал Финеас? Что на ощупь ты совсем не мальчишка. Так и есть. А еще ты не выглядишь как мальчишка… потому что ты девушка. И не думай, что Финеас и остальные этого не замечают. Догадываешься, почему вдруг Бенджамин стал тебя избегать? Он даже в глаза тебе не смотрит.
Бенджамин и правда странно вел себя со мной в последнее время. Но он всегда был тихоней, словно братья не давали ему возможности показать себя. Он был послушным и всех мирил, а когда миришь членов большой семьи, порой приходится молчать о себе самом. По крайней мере, так сказала миссис Томас, когда я спросила, не тревожит ли что-то Бенджамина.
– Если ты не станешь осторожнее, Фин решит, что ваша борьба означает нечто иное. Если тебе этого хочется, пусть так и будет. Но ему нужно взрослеть. И если он не тот, кого ты себе выбрала, то реши, кого ты выбираешь, и сообщи об этом.
– Что? О чем я должна сообщить?
– Ты красивая. Мы все так считаем.
Я уставилась на него, разинув рот от изумления.
– Это неправда, – фыркнула я. – И вы вовсе так не думаете.
Он наморщил нос и сжал губы. Почесал щеку, будто пытаясь подобрать верные слова.
– Возможно, не в привычном смысле.
– Ни в каком смысле.
– Это не так, Дебора. Ты не красотка…
