При царе Федоре Иоанновиче, служба казаков столь была ценна и почетна, что жалование, выплачиваемое до этого Иваном Грозным от случая к случаю и зависящее от положения дел на границах, стало, выплачивается систематически в определенные сроки и с регулярным повышением. Но все эти царские преференции претерпели крутые изменения при вступлении на престол в сентябре 1598 года, Бориса Годунова.
Казаки люди по натуре своей простые, бесхитростные, интриги плести не умеючи, с чистым сердцем и с детских лет приученные к службе своему отечеству, до могилы, сражавшиеся за русское дело с татарвой, которую они презирали именно за постоянное клятвопреступление и вероломство. Регулярно неся службу и находясь на рубежах родины, казаки были далеко не безграмотными в вопросах общеполитических. Они прекрасно помнили, какую роль сыграл новый царь при двух последних Рюриковичах, и какими злодеяниями и ухищрениями добился царь Борис Московского престола. И когда Россия вначале притворно умоляла, а потом под палками выбирала Годунова на царство, казаки хоть и молчали, но чувствовали, что творится что – то противоестественное и глубоко неладное. И хотя они вместе со всей Россией и присягнули ему на царство, но на Дону было общее смятение, уныние, а ожидание чего – то дурного, буквально витало в воздухе. Не было среди донцов ни эмоционального подъема, ни малейшего воодушевления. Ропот казаков, как и их негодование по поводу избрания царя Бориса дошло и до царских ушей. Себялюбивый, подозрительный и мстительный интриган был уязвлен и, пользуясь приобретенным могуществом, стал мстить маленькому боевому племени. В первую очередь он лишил все казачество устоявшегося к тому времени жалования, а так же и отдельных привилегий и даров, которыми обычно цари награждали казаков за их верную службу. Перестал посылать им царственные грамоты, как бы давая тем самым понять, что в составе русского государства их вовсе нет. Для неженатых «джентльменов удачи», степных бродяг, живших войной и налетами на басурман, скудное царское жалование, как и его дары материального значения в принципе то и не имели. Но вот со стороны казачьего статуса и царской морали, такое отвержение было для донцов неприемлемым. Оторванные от родины, заброшенные в дикие степи, вечно окруженные врагами, в постоянной борьбе с кочевниками, они и подкреплялись духовно тем, что Россия нуждалась в их постоянной защите. Ну а за свою тяжелую воинскую службу им было достаточно лишь той малой милости и внимания, которую им уделяла время от времени та или иная царская особа. И тут эта связь резко обрывается по своеволию самого Московского помазанника. Их служба, да как их жизнь превращалась в бессмыслицу, стиралась как – бы сама идея казачества, идея вольного степного защитника своего отечества. Ранее в Москву от Донского казачества постоянно высылались посольства и представительства, теперь же по новому царскому постановлению, казачьи посольства в столицу запрещались под страхом смерти. Но преодолев свое самолюбие казаки не изменили инстинкту государственности и не смотря ни на что, государственной своей службы на ее рубежах не только не оставили, но и не ослабили.
