Здесь жил и развивался русский язык, народная русская одежда, народная русская вера. В этом смысле между русской государственностью и российским государством пролегла трещина, которая все расширялась на протяжении двух последующих столетий. В начале ХХ столетия государственная машина, созданная Петром Великим и его наследниками из династии Романовых по европейским лекалам, потерпела крушение.
Эпоха Петра Великого, к которой мы теперь переходим, всегда вызывала жгучий и неподдельный интерес, начиная с его современников, а затем и всех последующих поколений русских людей всех сословий и званий. Она и сегодня одна из наиболее часто упоминаемых эпох в истории русской государственности.
Ее непременно приводят в сравнение при характеристике всех последующих крупных реформаторских периодов и даже революций. В последние годы все чаще используется термин «модернизация», и тогда петровские преобразования, ставятся в один ряд с социалистической индустриализацией – «сталинской модернизацией».
Между тем об истоках и смысле петровских реформ никогда не было, и сегодня нет единого мнения, так же как и о личности самого реформатора. Признается, конечно, что это была весьма радикальная за всю предшествующую историю России смена ориентиров развития, ломка устоявшихся стереотипов в жизни всех сословий, в организации государственного управления и государственной службы.
Однако в вопросе о том, была ли оправдана эта ломка по историческим меркам и по ее последствиям для дальнейших судеб государства и народа, единства нет. Вслед за этим фундаментальным вопросом возникают и его более частные эманации – чего лишилась Россия с реформами Петра и что приобрела? В каком отношении стоит петровская «революция» первой четверти XVIII столетия к величайшей в мировой истории, а не только в российской – революции первой четверти века XX-го?
Император Петр Великий
Многие поколения историков проделали титанический труд, чтобы ответить на вопрос – КАК был возможен Петр с его бешеной европеизацией? Но следом возникает еще более сложный вопрос – ЗАЧЕМ? К ответу на этот вопрос еще и не приступали. Более того: не исключено, что ответ на него потребует пересмотреть и результаты рассмотрения предыдущего…
В свое время величайший русский историк С.М.Соловьев для объяснения феномена Петровской эпохи вынужден был сделать глубокий исторический и отчасти историософский экскурс во всю предшествующую историю страны и народа. Это и был ответ на вопрос об истоках петровских преобразований: Они были подготовлены всем ходом предшествующей истории России. Эпоха Петра не была чем-то случайным, не связанным с общим ходом истории.
Еще более масштабная историософская работа была проделана тем же автором в его знаменитых Публичных чтениях о Петре Великом. Здесь он также высказался и о смысле эпохи Петра: «… это было не иное что, как естественное и необходимое явление в народной жизни, в жизни исторического, развивающегося народа, именно переход из одного возраста в другой – из возраста, в котором преобладает чувство, в возраст, в котором господствует мысль».
Движение русского народа, как народа одного с европейцами арийского племени, было однотипным, но несколько медленнее из-за неблагоприятных внешних условий – географической среды и обширности государственной территории при малочисленности населения. Поэтому тот переход в «новый возраст», который европейские народы успели совершить в XV – XVI столетиях, русский народ осуществил двумя столетиями позже.
