Янаш ещё ни о чём не знал, дала ему читать старый листок, он пошёл с ним к окну…
Листок был бледный и пожелтевший, день хмурый, поэтому он не скоро с ним управился, но по мере того, как читал, его лицо прояснялось.
– Что ваша милость на это скажете? – спросила мечникова, подбоченясь.
– История любопытная и необыкновенная! – выкрикнул Янаш. – Но, наимилостивейшая пани добродетельница, если вы мне сколько-нибудь верите и доверяете, ради Бога, мы должны быть осторожными! Все согласны с тем, что Доршак плохой человек, жадный… Что же бы тогда с ним было, если проведал бы, что тут у него такое сокровище в замке добываем? Сейчас мы не очень-то в безопасности, что же, когда его жадность будет потревожена… Один поиск уже натолкнёт его на размышления.
– Но он сюда всё-таки без моей ведомости не войдёт, – сказала пани.
– Несомненно, но и нехорошо, чтобы люди об этом знали, кроме Никиты; не то, чтобы я не доверял им, – говорил Янаш, – но после рюмки водки мимовольно развяжутся языки…
– Ты прав, ты благоразумен, – смеясь, добросила мечникова.
Ядзя смотрела на него издалека, слыша эту похвал, и как бы наперекор покачала головкой.
– Что делать? – спросила старшая пани.
– Сперва нужно исследовать, есть ли там ещё что-нибудь, потому что столько лет тут хозяйничали чужие люди, кто знает, не подобрали ли мёда раньше, – сказал Корчак, – в письме даже точно не указано, где это замурованное подземелье мы должны искать.
– Вчитайся получше, – проговорила мечникова, – внизу отдельные указания…
– Ах, да! – сказал Янаш, потихоньку расшифровывая старое письмо. – Войдя в подземелье перед башней, по правую руку – проход, ведущий в более глубокий подвал. На его стенах три потёртых креста… С правой стороны, в середине между двумя блестящими кирпичами, циндровки, которые следует удалить. Не могу, – сказал Янаш, – никого использовать для этой работы, кроме Никиты. Мы управимся так, что нас никто не увидит.
Мечникова указала рукой в знак согласия, а ксендз Жудра перекрестил уходящего.
В сенных дверях стоял скучающий Никита со сложенными на груди руками и зевал. Корчак похлопал его по плечу и дал ему знак, чтобы шёл с ним.
– Слушай, Никита, у нас с тобой есть тут кое-какая работа, но так, чтобы люди не видели. Возьми тупую секиру, молот, кусок какого-нибудь железа и иди за мной.
Глаза Никиты засветились и он охотно приступил, его мучило бездействие.
Дабы не подавать вида, что хотят чего-то искать в подземелье, велел Янаш Никите бутылки, какие привезли с собой, приносить к нему, а инструменты втайне привести в нормальное состояние. Людям, стоящим внизу, дали сигнал, чтобы Доршака, если бы пришёл, отправили под каким-нибудь видом и не подпускали внутрь…
Запалив лампу и взяв корзины, не спеша спустились в подземелье. Двери на всякий случай за собой закрыли.
С правой стороны сразу нашёлся тоннель и подвал, забросанный побитым стеклом и мусором. Подняв лампу, нашёл Янаш, хоть с трудом, на стене кресты и между двумя этими блестящими кирпичами циндровки, которые казались отколотыми. Стена, однако же, под ними и над ними была ненарушенной и покрытой старой пылью.
– В стене замурован ящик с бумагами и вещами, – шепнул Янаш, – кусок стены нужно удалить, не создавая шума…
Никита, едва услышав, с живостью человека, жадного до работы, схватился и железом поддел кирпич. Казалось, что он даже известью не был укреплён, потому что сразу вышел, и за ним показалось отверстие. Янаш сунул руку и нащупал ящик.
