— Прыткий чел, однако, — хмыкает муж. — Что, так бабло нужно? Ты только аккуратно, разведет же. Заранее не плати, ни во что не ввязывайся. Ясно?
— Ага. Ну, с другой стороны, хорошо, что не придется откладывать. На всякий случай адрес его скинула тебе сообщением. Ну, мало ли что…
Меня напрягает и ситуация, и место, куда еду. Слишком много сериалов смотрела дурацких, про похитителей и серийных убийц. Поэтому будет надежнее, если Кирилл в любой момент сможет приехать и забрать меня.
Только плюхнувшись в такси, выдыхаю, и меня осеняет: я не попросила мужа поехать со мной.
На другой конец города, в ночи, к непонятному эскулапу, о котором ровным счетом ничего не известно. Не спросила, а Кирилл даже не предложил.
Конечно, у него проблемы, древесина вон не та приехала, ему разгребать это нужно срочно, не до поездок туда-сюда по вечернему городу.
Но… но…
Обидно почему-то становится. Как будто проблема беременности стала моей собственной.
Я подъезжаю к дому без пяти минут, громко выдыхаю, заставляя себя нажать на звонок. Смотрю в глазок камеры видеонаблюдения. Щелкает замок. Толкаю тяжеленую дверь и попадаю в поистине гигантский внутренний двор.
Только сейчас осознаю, что он видел меня и наверняка запомнил. Или зря переживаю? Будет Макар Эдуардович каждого встречного-поперечного рассматривать. Ну, отиралась девица у забора, ну, пялилась на его ворота.
А что такого, даже если пялилась? Хотела узнать, кого ей посоветовали. Законом не запрещено гулять по улицам и стоять у чужих домов.
Я гордо расправляю плечи и подхожу к открытой веранде.
Дом, конечно, огромный. Тяжеленный такой, похож на хозяина. Массивный, громоздкий, хоть и одноэтажный. Окна зашторены, свет не пробивается. Двор тоже полупустой, не считая дорожек вымощенных. Ни цветов, ни клумб, ни парников или сарайчиков.
Выстриженный газон, и всё.
Мужчина встречает меня в дверях.
— Здравствуйте, Макар Эдуардович, — обращаюсь к нему с улыбкой, хватаясь за пакет как за последнюю соломинку. — Я сегодня звонила вам.
Взгляд его тяжелый, прожигает насквозь. Давит. Секунда ему требуется, чтобы сообщить:
— Заходите.
Разворачивается и исчезает в темном нутре холла. Я колеблюсь всего мгновение, а затем послушно забегаю внутрь.
Он меня впустил!!!
Свете отказал, а мне разрешил войти.
Надеюсь, он таки не маньяк и не собирается заниматься всякими гадостями.
Снимаю кроссовки — тапок никто не предлагает — и следую за Макаром Эдуардовичем в одну из бесконечных комнат. Он одет в футболку и трикотажные штаны. Мышцы выпирают сквозь тонкую ткань, бугрятся, проступают так отчетливо, будто врач обнажен.
Не особо-то похоже на приличного доктора.
Поздно возмущаться, Рит. Сама сюда пришлепала, ещё и на ночь глядя.
Мы с пакетиком оказывается в полупустом кабинете. Стены выкрашены белой краской, на полу — светлый паркет. Посреди кабинета сиротливо стоит кушетка с прорезью для лица, укрытая одноразовой пеленкой. Мне на такой массаж делали.
Ну, не гинекологическое кресло — уже добрая новость. А то я представляю, как бы этот мужлан сказал своим грубым басом: «Сымай трусы, красавица, будем тебя осматривать».
— Давайте сюда бумаги свои, — мужчина нетерпеливо тянет руку.
Подаю ему пухлую папку, он недолго перебирает её, но без особого энтузиазма, не вчитываясь ни в диагнозы, ни в методы лечения.
— Ложитесь на спину, — машет в сторону кушетки. — Не раздеваясь.
Лежу. Смотрю в потолок без единого изъяна, скола или трещинки. Думаю над тем, как меня сюда нелегкая занесла.
