Корнев шикарно смотрелся в водительском кресле. Он вел аккуратно, так же, как и тела моего касался — самыми кончиками пальцем, углами ладони, не сжимая руль, не дергая его.
— Сколько я вам должна? За прием и… ну… дорогу? — спросила, когда внедорожник замирает напротив моего подъезда.
М-да, представляю, как много бензина жрет этот монстр иностранного автопрома.
— Нисколько, — отмахнулся Макар Эдуардович. — Мне по пути было.
Сомневаюсь, но спорить не стала. Не решилась.
Удивительный, конечно, врач мне попался. Сам отвозит, денег за прием не берет, сеансы проводит в ночи.
Самое смешное, что я даже не задумывалась о позднем времени, пока на часы не глянула. Не корила себе, что шляюсь незнамо где, что у мужиков на кушетках лежу, а не в теплой кроватке. Впрочем, мне было не стыдно — наоборот, спокойно. Правильно поступила, что к нему приехала, а не осталась дома себя жалеть.
— Спасибо вам, — улыбнулась ему напоследок и вышла.
Машина уехала быстро, а я смотрела ей вслед и думала: а сколько лет Макару Эдуардовичу? Он выглядит старше Кирилла, но ненамного. Не старый пень, хоть и есть седые нити в темных волосах. Под сороковник? Чуть больше?
Да уж, не человек — загадка.
Не понимаю, что испытываю к нему. Благодарность? Раздражение? Трепет?
Он так резко отозвался о моих попытках забеременеть. Он не пытался казаться хорошим или дружелюбным. Это должно отталкивать, но почему-то меня наоборот тянуло к нему лишь сильнее.
Кажется, я подсела на этого Айболита как подсаживаются на обезболивающие таблетки.
Короче говоря, следующие недели мы встречаемся редко, хотя мне и хочется приезжать чаще, чтобы руки водили по телу, чтобы кожа под ними полыхала пламенем, а после становилось так легко и беззаботно, так просто, как никогда раньше.
В последующие сеансы Корнев неразговорчив. Все вопросы он уже задал и ответы получил. Жаль. Мне нравится слушать его голос и короткие, точечные объяснения.
Ну а что Кирилл? Муж никак не реагирует на мои отъезды из дома. Хотя, чего ему реагировать. Он в квартире только ночует.
— Смотри, чтоб тебя на бабки не развели, — напоминает постоянно.
Такое ощущение, будто все мысли моего супруга сконцентрировались на том, что кто-то обязательно должен меня облапошить.
Только вот Макар Эдуардович от денег отказывался принципиально.
Хотя… я нашла способ расплачиваться с ним. Странный, конечно. Необычный, как и все наши встречи.
— Пюре с котлетами, — объявляю гордо в один из визитов, вручив Корневу кастрюлю размером с тазик.
— Зачем? — изгибает бровь. — Думаешь, я от голода дохну? У меня хватает клиентов.
Ага, только ты с них денег не берешь.
— К вам несколько раз доставка готовой кулинарии приезжала, я слышала. Так вот. Готовая кулинария. Чем хуже?
Я очень боюсь, что он откажется или скажет, что это недостойно его высоких запросов, но Корнев вдруг усмехается — ему идет улыбка! — и принимает кастрюлю.
— Н-да, сотня клиентов в этом доме побывала, но на моей кухне ты будешь первой. Идем прятать твоё добро.
Буду первой…
Звучит так… м-м-м… заманчиво, что я начинаю густо краснеть.
Мы входим в кухню-столовую. Огромная, как и всё в этом доме, но такая же пустая. Как будто в операционную попала. Всё светлое, хромированное, сверкающее чистотой. Но лишенное жизни. Бестолковая трата пространства.
Здесь не едят по утрам, максимум — наскоро выпивают чашку крепкого кофе перед тем, как убежать на работу. Здесь не скворчит масло, не шинкуются овощи.
