История папства - страница 19

Когда Константин предоставил свободу церкви, римским папой был Мильтиад (311–314), пресвитер, выходец из Африки. О его жизни и деяниях почти ничего не известно. Императора личность Мильтиада мало интересовала. За все время своего правления Константин не проявлял особого внимания к уже оформившемуся внутри церкви верховенству римских епископов, не придавая этому факту большого значения. Все епископы в его глазах играли примерно одинаковую роль, важным для него было лишь его собственное верховенство над ними. Однако он следил за тем, чтобы епископ Рима, то есть папа, жил в условиях, соответствующих рангу имперской столицы. Поэтому Константин подарил Мильтиаду дворец, принадлежавший жене августа, Фаусте, и стоявший на Латеранском холме. Этот дворец служил римским папам резиденцией вплоть до XIV в. Там же Константин построил первую в Риме базилику, позже названную Папской архибазиликой Святого Иоанна. А в 325 г. он начал строительство – над криптой с саркофагом апостола Петра в Ватикане – базилики Святого Петра, которая вплоть до понтификата Юлия II (1503–1513) считалась центром мирового христианства.

Цена, которую христианской церкви пришлось заплатить за свою свободу и за союз с имперской властью, была немалой: церковь вынуждена была служить интересам империи, а чтобы это было максимально эффективно, императоры без стеснения вмешивались в вопросы церковной организации и вероучения. Переплетение самых разных моментов жизни государства и христианской церкви неизбежно приводило к переплетению, к общности их судеб. Опираясь на мощь государства, церковь быстро обретала могущество, но и власть неоднократно брала верх над церковью. В христианской империи император и сам обретает статус наследника Христа. Как впервые сформулировал Константин, защита церкви и веры становится одной из обязанностей императора. Однако Константин еще не считает себя первосвященником, он в церкви – всего лишь «епископ внешних сношений», поэтому для обозначения своей роли он пользуется формулировкой episcopus extraneus или episcopus in externis. Избавившись от гонений, церковь с готовностью взяла на себя роль государственной церкви. Она заняла свое место в структуре государства, а не рядом с ним; она стала частью государственного организма, освящая власть императора и побуждая к этому верующих.

Вместе с тем отношения между государством и церковью стали своего рода постоянной невралгической точкой христианства – настолько противоречивы были эти отношения. Церковь не могла позволить себе мириться с какой бы то ни было светской властью, пока та ограничивала ее претензии на роль единственного земного гаранта обретения человеком совершенного бытия. Разделение духовной и светской власти церковь никогда не считала партнерством: ведь светская власть в конечном счете должна была раствориться во власти духовной (церковной). Взаимоотношения между государством и церковью, установившиеся при Константине, базировались на убеждении, что католицизм является идейной и моральной основой государства. Сам же католицизм рассматривал себя как не зависящую от чего бы то ни было светского, абсолютную, вечную доктрину, обладая которой церковь всегда искала – и, как правило, находила – нужную ей мирскую власть, очередного своего, так сказать, константина.

Уже первый союз между государством и церковью не был безоблачным, и первым разочаровался в нем император. Дело в том, что христианство в тот момент, когда оно стало играть роль государственной религии, отнюдь не было монолитным. Константин и его преемники не могли равнодушно смотреть на внутренние распри внутри церкви уже с точки зрения интересов государства. Поэтому они стремились любой ценой восстановить единство церкви. Поставив перед собой такую задачу, император – пускай он претендовал лишь на роль «епископа внешних сношений» – решил распространить свою власть на всю церковь. Наилучшим способом для достижения этой цели выглядел Вселенский собор.