Читать онлайн Гаэтано Моска - История политических доктрин. Монография

В каждом человеческом обществе, достигшем определённой ступени культуры, различаются два рода сил, обеспечивающих его консолидацию. Силы первого рода олицетворяют идентичность, или тождество, определённых фундаментальных идей, чувств тех людей, которые составляют данное политическое сообщество, например религиозную общность, осознание принадлежности именно к этому народу, отличному от других, верность династическим традициям. Силы второго рода представлены иерархиями функционеров, которые располагают необходимыми средствами принуждения, умеют руководить действиями масс в достижении целей, желаемых иногда самими массами, но в любом случае соответствующих воззрениям руководящего класса.

Почти всегда случается так, когда народ достиг достаточно высокого интеллектуального уровня, что материальные силы стараются оправдать свои действия, опираясь на поддержку по крайней мере какой-то части интеллектуальных и моральных сил, в то время как последние в свою очередь стремятся почти всегда завоевать власть, чтобы практически построить тот тип политической организации, достижение которой они провозгласили своей целью.

Наряду с иерархиями, которые материально и морально руководят обществом, формируется то, что сегодня, по крайней мере в Италии, начинают широко определять как политический класс, а доктрины и верования, образующие моральную основу власти руководителей, называют политической формулой.

Необходимо, чтобы политическая формула была идентична степени интеллектуальной зрелости, чувствам и верованиям, преимущественно разделяемым данным народом в данное время, и вместе с тем она должна соответствовать тому, как сформирован и организован руководящий класс у данного народа в данную эпоху. Например, политический класс, который, обосновывая свою власть, делает акцент на проявления божественной воли, должен быть сформирован и организован по-иному, чем политический класс, который основал свою власть с учётом, предполагаемым или фактическим, народной воли. А потому со сменой оформления и организации политического класса меняется и политическая формула. Однако, модифицируясь, она в свою очередь видоизменяет и политический класс.

Указанное действие мысли на политический факт, а факта на мысль объясняет то, почему невозможно изучать историю политических доктрин в отрыве от истории политических институтов. Мы не сможем хорошо осознать ту или иную доктрину, игнорируя тот тип политической организации, которому она соответствует с целью либо его защиты, либо его свержения. Иными словами, без точного знания политической организации данной эпохи и данного народа вряд ли достижимо точное знание тех доктрин, которые у этой общности сформировались.

Как политическую мысль, так и политические институты более или менее отдалённых эпох мы можем познать, изучая прошлое тех народов, которые имели или имеют то, что в общем плане называют цивилизацией, и которые, таким образом, заняли своё место в истории человечества. Ещё и сейчас широко распространено представление, что история едва ли может снабдить нас чем-то иным, кроме недостоверных данных и неопределённых понятий и, поистине, до тех пор, пока история ограничивается повествованием о героических свершениях тех или иных персонажей, политических или военных предводителей народов, нельзя отрицать, что господствующее верование имеет какое-либо основание. Это происходит потому, что достаточно трудно, даже современникам, дать точную оценку действий людей, представляющих эпоху, мотивов, побудивших к таким действиям, препятствий, которые они преодолели. Верно и то, что из-за бесконечного разнообразия и сложности человеческих событий почти никогда не удаётся найти две совершенно одинаковые ситуации, чтобы хронологически предшествующая могла прояснить ситуацию последующую. Но существует исторические эпизоды, способные дать вполне определённые данные, и именно они представляют наибольший интерес для исследования политической науки.

Действительно, мы можем с помощью дошедших до нас документов, книг, кодексов, записей и памятников культур прошлых эпох реконструировать достаточно точно мысли людей, живших две или три тысячи лет до нас, и функционирование институтов, ими управлявших. А благодаря знанию ментальности, законов, привычек и нравов людей, сформировавших цивилизации, предшествующие нашей, мы можем проследить причины, по которым нации и политические институты, некогда процветавшие, оказались в упадке, переродились и даже прекратили своё существование.

Человек появился на Земле по крайней мере сто тысяч лет назад, но наиболее древние из документов и памятников относятся к пятому или шестому тысячелетию до н. э. Именно с этого рубежа начинается исторический период, отталкиваясь от которого можно изучать развитие политической мысли и политических институтов.

Для того, чтобы достигнуть некоей ступени культуры, создать то, что сейчас повсеместно называют цивилизацией, необходимо было, естественно, первым делом установить законы общественной морали, накопить и передать последующим поколениям определенный опыт и знания, собрать первые состояния в виде одомашненных животных, инвентаря и сельскохозяйственных орудий. Всё это стало возможным, когда многочисленные человеческие группы соединились в единое, политически организованное сообщество благодаря осознанному и неосознанному сотрудничеству индивидов, составляющих данное единство.

Но уже задолго до возникновения первых цивилизаций человек не жил абсолютно изолированно, не имея стабильных отношений с себе подобными. Эмбрион человеческого общества отнюдь не является немыслимым в жизни человеческого рода, и это было ясно подчеркнуто Аристотелем, определившим человека как животное политическое, то есть склонное к социальному образу жизни. Впрочем, социальный инстинкт является феноменом, присущим многим видам животных. Примеры тому можно найти у насекомых: пчёл, муравьев, а также млекопитающих: обезьян, бобров, большой части травоядных, которые живут в диком состоянии более или менее многочисленными группами.

В наиболее отдалённых частях Океании, Африки, Америки до сих пор обитают человеческие группы, которые можно охарактеризовать как примитивные общества. Например, в Австралии, где еще сохранились аборигены, они до сих пор формируют сообщества численностью в несколько сот человек, занимающихся охотой, рыболовством и собиранием плодов, которые приносит земля.

В конце прошлого века возникла целая школа теоретиков во главе с Гербертом Спенсером, которая посчитала возможным в ходе изучения примитивных политических организмов вывести законы, регулирующие деятельность более развитых институтов. Мы полагаем, что подобный метод не обеспечивает подлинно научных результатов, поскольку в противном случае можно было бы изучать анатомию и физиологию высших животных, например человека или какого-либо млекопитающего, взяв за образец животное низшее, органы которого ещё не вполне чётко дифференцировались, как это свойственно полипу.

Действительно, в орде трудно найти начало подлинной политической организации, хотя в каждой орде существует глава – наиболее сильный мужчина или наиболее удачливый охотник, старейшины обоего пола, к советам которых обращались в трудные моменты. Но в любом случае речь шла о влиянии сугубо персональном, сохранявшемся до тех пор, пока этот человек был способен объяснить ситуацию.

Если дикая фауна располагала животными, которых можно было приручить, если человек находил растения, пригодные для выращивания, и, возможно, если люди имели большой потенциал развития, орда становилась более многочисленной и постепенно трансформировалась в племя, в человеческое сообщество, насчитывавшее несколько тысяч человек. Мы можем констатировать наличие уже в племени первых элементов иерархии и политической организации.

Фактически в каждом племени был глава, высший начальник, выступавший вождём, военачальником во время войны и осуществлявший правосудие в соответствии с нормами обычного права во время мира. Вместе с тем в сложных случаях он должен был консультироваться с именитыми соплеменниками – главами наиболее многочисленных и влиятельных семей. В ещё более сложных случаях он созывал собрание всех свободных мужчин, составлявших племя, которое, когда ещё не существовало мировой религии, как христианство или ислам, по общему правилу признавало того или иного бога своим защитником. Кроме того, подлинная или предполагаемая общность крови или общность происхождения всех соплеменников от одного и того же предка и до сих пор во многих местах являются моральными узами, сплачивающими всех членов одного племени.

Когда в той или иной части света в наиболее благоприятных естественных условиях племя переходило от кочевой жизни к оседлости, а скотоводство в известной мере отделилось от земледелия и последнее приобрело постоянный характер, население возросло и достигло существенной плотности, именно тогда появился