История поселка Псебай. К 160-летию. Издание второе, исправленное и дополненное - страница 21

М. К. Вальтер сообщает: «На реке Шедке у входа в ущелье, где сходятся дороги от р. Ходзь к р. М. Лаба, построено укрепление наименованное Шедокским – на 1 роту пехоты, 1 сотню казаков и 2 гарнизонных орудия, с двумя тур-бастионами и двумя блокгаузами (расположенными на высотах). В 12-ти верстах выше по М. Лабе на р. Псебае воздвигнуто главное укрепление, названное Псебайским – на 3 роты пехоты, 3 сотни казаков, 4 полевых и 7 гарнизонных орудий, с тремя тур-бастионами и несколькими блокгаузами на высотах и у моста. На половину расстояния по пути между Псебайским и Шедокским укреплениями поставлен блокгауз на 25 человек пехоты при 1 гарнизонном орудии».

Фортификационный словарь (Казань, Институт истории, АН РТ А. М. Губайдуллин, 2003) сообщает, что тур-бастионы – это каменные пятиугольные башни, которые были приспособлены для двухъярусной обороны (нижний ярус – казематы, верхний – открытая площадка с парапетом); возводилась по углам ретраншемента и отделялись от него рвом. В свою очередь ретраншементом именуют фортификационное сооружение, внутреннюю оборонительную ограду, расположенную позади обороняющихся, позволяющее обстреливать пространство за нею и принуждающее противника, овладевшего главной позицией, вести дальнейшую атаку под огнем. Блокга́уз (нем. Blockhaus «бревенчатый дом») – фортификационное огневое сооружение, приспособленное для ведения кругового ружейного и артиллерийского огня и для проживания гарнизона. Блокгауз строится из дерева, камня, бетона, стали. Для ведения огня блокгаузы оснащаются амбразурами. В долговременной фортификации блокгаузы применялись главным образом для прикрытия мостов, при обороне в городах, лесисто-болотистой местности, горных проходах и системе долговременных укреплений.

Непосредственным преемником Козловского являлся Михаил Доримедонтович Лихутин. Генерал-майор. Служебную карьеру он начал в 40-х годах и молодым офицером Генерального штаба отличился в Венгерскую кампанию. В 1854 г. его послали на Кавказ, где вскоре назначили начальником штаба Баязетского отряда, который разбил на Чингильских высотах большой турецкий корпус. По окончании войны он стал командиром Севастопольского пехотного полка. С 1856 по 1861 гг. участвовал в беспрерывных боях с абадзехами и шапсугами. Сначала он руководил дивизией, а потом по ходатайству генерала Муравьева был назначен командующим 29-й дивизии, а оттуда переведен в Ригу начальником дивизии. Сначала Лихутин подал прошение об отчислении по запасным войскам, а по прошествии нескольких лет, видя свою карьеру завершенной, подал в отставку. Умер Лихутин в Москве в 1882 г. Он издал свои работы: «Русские в Азиатской Турции в 1854 и 1855 гг., из записок о военных действиях Эриванского отряда» (1863) и «Записки о походе в Венгрию в 1848 г.» (1875). В рукописях остались «История Польской войны» и «Война в западном крае». Вел Лихутин записки и о современной ему жизни в России [23]. Он непосредственно руководил строительством псебайского укрепления. Севастопольский полк был сформирован полковником Лихутиным в 1857 г. из 5 Черноморских линейных батальонов [24].

Правда, были серьезные сомнения в необходимости возведения Мало-лабинской линии..

Блокгауз

М. Д. Лихутин

Верхнее укрепление, или форштадт, по мнению современников, располагалось крайне неудачно. Оно находилось прямо под горою, на вершине которой никто не догадался поставить пост. Благодаря этой оплошности горцы видели все, что происходило в укреплении, и даже бросали в окна камни. М. И. Венюков писал: «Для меня Ставрополь был только воротами Кавказа; а потому, проведя в нем 4—5 дней, я спешил отправиться к себе в Псебай, где был штаб-квартира Севастопольского полка. Забудский предупредил меня, чтобы я не дивился местоположению Псебайского укрепления, потому что оно было выбрано генералом К-мъ после сытного завтрака, обильно политого Марсалою и Кахетинским. Но как ни был я т.о. подготовлен, все же не мог не удивиться, когда прибыл на место. Крепостца была примкнута к высокой и крутой горе так близко, что, стоя на последней, можно было камнями выбивать стекла в жилых постройках внутри форта, что горцы и делали. Наблюдать за всем происходившим на улицах, дворах и даже внутри домов было чрезвычайно легко, а потому не могло быть сомнения, что Кахетинское и Марсала в самом деле играли главную роль в деле основания Псебая. Впрочем, одного ли Псебая? По дороге, в 10 верстах от него, я встретил другое подобное же укрепление, Шедок, и оно тоже было построено у подошвы горы; только на высоте последней стоял сторожевой блокгауз, чего в Псебае не было. Шедок представлял любопытную особенность: в стратегическом отношении он, в 1861 г., был совершенно не нужен, а между тем отнимал для гарнизона роту солдат. Уверяли, что он прикрывает мост через Лабу; но это был вздор, потому что мост находился от них в четырех верстах. Зачем же он оставался, когда горцы из окрестностей были выгнаны и передовая линия наша была перенесена на Ходзь и Губс? А затем, во-первых, что штатные укрепления всегда требовали отпуска ремонтных денег инженерам, которые чинить их и не думали, а во-вторых, что Шедок прикрывал домашнее хозяйство командира Севастопольского полка. Тут у него солдатики сеяли овес для лошадей, пшеницу для приготовления муки на лазаретный белый хлеб, садили овощи, косили сено на окрестных лугах и даже ухаживали за пчельником, доставлявшим мед для больных в полковом лазарете и для торгашей в ст. Лабинской, главном соседнем рынке» [25]. Сомнения в необходимости Мало-лабинской существовали и ранее. В письме командующего войсками Правого крыла Кавказской линии, генерал-лейтенанта Филипсона, к начальнику Главного штаба Кавказской армии, Свиты Его величества генерал-майору Милютину, от 13 мая 1858 года, №129 говорится: «…развитие Мало-Лабинской Линии остановилось в самом начале, а уже укрепление Шедокское и Псебайское оказались в положении неудовлетворительном. Эта линия примкнута к Шахгиреевскому ущелью, которого мы совершенно не знаем. Легко может быть, что подобная рекогносцировка в глубокую осень этого года покажет необходимость продолжить эту линию гораздо далее в горы и тогда явится вопрос: уж не лучше ли сразу занять Белореченскую линию, чем забивать войска в верховья Малой Лабы и строить там укрепления, которые придется упразднить тотчас же, как только приступим к занятию Белореченской линии?…».