История рока. Во всём виноваты «Битлз» - страница 23

Вопросов нет – «пше прашем».

Мне все эти комиссии и собеседования, которых впоследствии было еще много, напомнили сдачу «Ленинского зачета» на «почтовом ящике», где я работал до армии.

Не знаю уж, кому пришли в голову эти «зачеты», но время было такое, когда годы пятилеток назывались «решающими, определяющими и завершающими», и человек, не сдавший «Ленинский зачет», человеком уже не считался.

Я, будучи (как студент-вечерник) секретарем комсомольской организации, автоматически попадал в комиссию по приему «Лен. зачета»: секретарь партийной организации, предместкома, начальник цеха и я.

Нас специально готовили. Пришли какие-то дядьки и раздали вопросы-ответы.

Например, предместкома выучил назубок вопрос: «А что сейчас по материалам прессы происходит в Иране?» Правильный ответ – «война».

А начальник цеха с третьего раза усвоил, что «вдохновитель и организатор Ленинского комсомола – В. И. Ленин».

И вот в рабочее время заседает комиссия. Заходит здоровенная орясина, ставит рашпиль у стены и замирает в позе «руки в брюки».

Он не первый, и члены комиссии, уже проверившие свои знания три или четыре раза, чувствуют себя вольготно.

– Ну, – обращается к потолку предместкома, – что спросить-то тебя, Савельев? А вот, к примеру, как у нас сейчас дела в Иране? – и смотрит на всех орлом.

Пауза. Несчастный слесарь 6-го разряда, который «заусенцы пальцем снимает», смотрит в пол виновато.

Предместкома победно еще раз всех оглядывает, забыл, что все в курсе (в роль вошел):

– Эх ты, дубина, – война! Ну, Александр Никифорыч, – разводит руками предместкома, – может, вы хоть что спросите?

Это неожиданное «вы» сбивает начальника цеха с панталыку: они вообще-то – «Сашка – Колька», – но он собирается, некоторое время размышляет, потом глубокомысленно, с хитринкой:

– Ну вот, хотя бы это: кто явился организатором и вдохновителем Ленинского комсомола?

Бедный Савельев треплет полу своего синего халата. Начальник остальным подмигивает:

– Ну.. ЛЕНИНского комсомола?

Работяга тоже не дурак, понимает, что подсказывают, подобострастно отвечает:

– Дзержинский Ф. Э.

Вмешивается парторг, его в кабинете смежники с коньяком ждут, и говорит мягко:

– А как, Горелов, он у тебя работает?

Начцеха авторитетно:

– Ну… норму выполняет.

Парторг Савельеву:

– Ладно, иди.

Так вот, о Польше… Вообще, эта страна останется в памяти навсегда, как первый поцелуй или первая свадьба. Пусть не самая заграничная «заграница», но зато первая.

Поселили нас сначала в гостинице «Дом клопа» (на самом деле – «Дом хлопа», то есть Дом колхозника), но на торжественном «чае» в нашем посольстве пришлось пожаловаться на неуважение к заслуженному ансамблю, и на следующий день мы въехали в шикарную гостиницу «Форум» с барами и рестораном, где по слухам вечерами происходил (прости господи) стриптиз.

Наконец, бросив чемодан и побрившись с горячей водой, я вышел в город.

Варшава. На каждом углу висят прозрачные ящики для пожертвований на ремонт и благоустройство города, кстати, полные денег. Идет оживленная торговля всем, чем ни попадя, бойкие поляки останавливаются прямо на проезжей части, чтобы обсудить последнее выступление Леха Валенсы.

Обилие машин – в основном иномарок, обилие людей – в основном иностранцев. Только на третий день до нас дошло, что мы сами – иностранцы, и, проезжая по улицам на нашем автобусе, свежеиспеченные паны Зайцев, Макаревич и Капитановский уже смело орали из окна проходящим девушкам: