И здесь мы имеем явный намек на то, что в руках первых летописцев было гораздо больше сведений, но они, создавая летопись, их тщательно профильтровывали. Есть основания думать, что особенно усиленной фильтрации подверглась именно дорюриковская эпоха.
Подведя «Summa Summarum», можно сказать, что далеко еще не все историческое наследство впитано русской историей, не только в чужих, но и даже в своих источниках еще кроется много такого, что может бросить дополнительный свет на наше прошлое и значительно изменить наши воззрения на него. Мы далеко еще не исчерпали всех возможностей истории, и переходить на чистую археологию еще преждевременно. Нужно только ясное понимание наших задач и отказ от старых, оказавшихся несостоятельными, догматов.
5. О значении пути «из варяг в греки»
Крупнейшей ошибкой лиц, занимавшихся историей Древней Руси, была переоценка роли норманнов, сиречь варягов, на пути «из варяг в греки». В нем видели магистраль, по которой текли две волны норманнов или скандинавов: купцов и разбойников.
И то и другое неверно. Утверждали это многие, но одно дело утверждать голословно, а другое – опираться на факты. Факты же говорят решительно против такого представления.
Обратимся прежде всего к торговле. Подавляющее большинство исследователей, как норманистов, так и антинорманистов, согласны в одном: «Торговый путь через Волгу открыт скандинавами раньше, чем путь через Днепр, и этот волжский путь для шведской торговли имел большее значение, чем путь через Днепр» (Шахматов. Древнейшие судьбы русского племени, стр. 46).
Шведский исследователь Арне в своей работе (Т.-J. Arné. La Suède et l´Orient. Upsala, 1914) говорит: «La route de la Volga a été ouverte au traffic de meilleure heure et avait aussi une plus grande importance pour le commerce suédois au IX et X siècle que la route du Dnepr» – фр. «Путь по Волге был открыт для передвижения в наилучшую пору и к тому же был более важен для шведской торговли в IX и Х веках, нежели путь по Днепру» (стр. 90).
В. А. Бартольд, Ф. А. Браун, В. А. Брим, Ю. Готье, М. С. Грушевский, В. Пархоменко, А. Погодин, С. Середонин, А. Шелянговский и другие говорят о том же вполне согласно. Расхождение между ними только в сроке, когда именно скандинавы начали пользоваться волжским путем.
Самые ранние из монет, найденных на волжском пути, – это индо-парфянские, относящиеся к первому веку нашей эры, затем идут сасанидские IV–V веков.
Бартольд (В. А. Бартольд. История культурной жизни Туркестана, 1927) на основании китайских источников говорит (стр. 17), что в V веке в Туркестане уже покупали янтарь, привозимый туда из Прибалтики. «Это известие, – говорит он, – указывает, по-видимому, на существование в то время балтийско-каспийского торгового пути, имевшего до IX века несравненно больше значения, чем путь балтийско-черноморский».
П. Смирнов полагал, что скандинавы пользовались волжским торговым путем еще до VI века. Ф. Браун относил начало торговых сношений Скандинавии с Востоком по волжскому пути к середине VIII века или даже концу его, В. А. Брим и Т. Арне – к началу IX века и т. д.
Все, однако, согласны в одном: волжский путь стал известен гораздо раньше днепровского и значение его было также несравненно большее.
Арне (стр. 89) дает цифры, показывающие реальное соотношение в значении этих путей. Археологические изыскания в Швеции показывают, что в IX веке торговля с арабами была во много раз больше, чем с греками: на 40 000 арабских монет приходится только 200 греческих, иначе говоря, арабская торговля в 200 раз превосходила греческую. (Новейшие данные поднимают число арабских монет в Скандинавии до 100 000.)
