Поэтому неудивительно, что скандинавы того времени не дали ничего особенного для всесветной культуры. Центр европейской культуры тогдашнего времени был в Средней и Южной Европе.
Наконец, не могли оказать скадинавы большого внимания на руссов уже и потому, что количественно были ничтожны на Руси, – они бесследно растворялись в необъятном славянском море.
Крёбер («Configurations of culture growth», 1944, стр. 594)[32] говорит следующее: «Приняв христианство (а мы видели, что это было сравнительно поздно. – С.Л.), скандинавские страны скоро стали лишь пограничными постами Европы, отсталыми в отношении населения, состоятельности и развития и неизбежно отставшими в культурной продукции всех видов. Позднее Средневековье и Ренессанс находят их без литературы, искусства или современной мысли». Он же указывает (стр. 792) на причину культурной отсталости Скандинавии сравнительно с Россией: близость последней к Византии и Азии.
Итак, по рассмотрении всего, мы можем выставить два постулата:
1) В IX, X, XI веках культура Скандинавии была во всех отношениях беднее культуры Древней Руси. Отдаленная от культурных центров – Рима и Царьграда, бедная природными богатствами, бедная населением, бедная центрами (в Швеции Монтелиус насчитывал всего 7 городов) – Скандинавия ничего не могла дать Руси в культурном отношении, ибо была ниже последней. И это признают и антинорманисты, и норманисты, и совершенно нейтральные исследователи. Скандинавия уже теоретически не могла создавать ни русской культуры, ни русской государственности.
2) Разбирая различные стороны жизни (религию, язык, законодательство, торговлю, ремесла и т. д.) мы видим, что и практически влияние Скандинавии на Древнюю Русь было близко к нулю.
Норманизм – это не научная теория, а политическая доктрина, местами переходящая в демагогию с элементами лжи и мошенничества. Бесконечно стыдно за русскую историческую науку, позволившую сесть себе на шею политическим спекулянтам и не нашедшую в себе достаточно строгого научного метода, чтобы увидеть в 1954 году то, что было ясно еще в 1854-м.
Остановимся теперь на некоторых деталях, и прежде всего на нелепой сказке о приглашении целого племени скандинавов под именем «Русь». Предков наших считают за каких-то полуидиотов, которые, насладившись прелестями чужеземного гнета и прогнав варягов, не нашли ничего лучшего, как пригласить на свою голову целое чужое племя. Где это видано и слыхано? Приглашать на свою голову целое племя поработителей-чужестранцев!
Если первый летописец или, вернее, один из его продолжателей, в пылу монархического усердия допустил нелепую вставку, то на то и голова людям дана, чтобы отличать ложь от истины.
В других списках летописи сказано не «пояша по себе всю Русь», а «пояша по себе дружину многу». Совершенно ясно, что если в летописях мы встречаем два варианта одного и того же, то следует принимать не нелепый, а более вероятный и правдоподобный. Речь шла о приглашении семьи дельного военачальника с его братьями для постоянной защиты Новгорода от нападений варягов.
Рюрик является не причиной, не основой русской государственности, а ее следствием. Созревшая государственность потребовала новой административной формы, и эта форма пришла не снаружи, а изнутри. Явилась нужда не в племенном князе (таковые были и до тех пор, например, Вадим Храбрый в Новгороде), а в князе общеплеменном, федеративном, объединявшем не только славянские, но и финские племена в одно целое. Эту федеративность, необходимость объединения для единого, цельного отпора врагу, осознали сами племена, и ими и была создана новая форма правления. Ничего нового Рюриковичи не принесли, они были приглашены возглавить что-то новое, не ими изобретенное. Этой азбучной истины многие, даже самые блестящие наши историки, не поняли.
