Читать онлайн Анна Удьярова - История Смотрителя Маяка и одного мира

Глава 1

1.1 Realiora^>1

1.1.1 Ab intestato^>2

В тот день Унимо Ум-Тенебри впервые почувствовал себя самым одиноким человеком на свете. И впал в такое сильное отчаяние, словно все свои четырнадцать лет только и ждал подходящего повода. Хотя если оценивать произошедшее с Унимо по меркам Шестистороннего Королевства, даже взятого вместе с Шельетскими холмами Дальней стороны, то наверняка почти каждый подданный согласился бы, что отчаяние было вполне обоснованным.

Так или иначе, в тот день повод этот лежал, свернувшись ядовитой змеёй, в кармане тёмно-зелёной мягкой куртки с капюшоном и узором из настоящих серебряных колец, которую Унимо надел, отправляясь в гости к своему приятелю – шейлиру^>3 Майти Ор-Корвули, а потом много раз проклинал за её притягивающую лишние взгляды вызывающую роскошь. Семья Майти владела (точнее, как говорили со свойственной жителям Шестистороннего дипломатичностью – «управляла») одной шестой всей земли в окрестностях столицы, а их особняк славился своими садами, гостеприимством и ежедневными праздниками. Как раз во время вечерней игры «в пиратов», когда по дорожкам сада расставили фонари и гости, разделившись на команды «кораблей» и уткнувшись в карты, искали тщательно спрятанное «сокровище» в виде бутылки старого вишнёвого вина из погребов не менее старого деда Ор-Корвули, кто-то негромко окликнул Унимо из-за высокой изгороди:

– Лори^>4 Ум-Тенебри, у меня для вас письмо, от отца. Могу я просить вас выйти ко мне?

Унимо остановился, узнав голос Скрима, секретаря отца, и почувствовал лёгкий холодок беспокойства, которое, впрочем, перебивалось раздражением из-за того, что кто-то прервал его любимую игру, тем более что он почти уже напал на след сокровища. «Я занят, подождите немного», – кинул он через изгородь, не прекращая игру. Выследив сокровище и великодушно подарив его команде проигравших, Унимо незаметно проскользнул мимо взбудораженной игрой толпы гостей, вышел за ворота сада и огляделся. Скрим с унылым видом сидел под изгородью и задумчиво перебирал свою походную сумку с перьями и чернилами. Услышав шаги, он резко поднялся, так что перья рассыпались по влажной от вечерней росы траве. Чувствуя неловкость оттого, что заставил себя ждать, Унимо стал помогать собирать рассыпанные инструменты. В какой-то момент их взгляды встретились над руками, занятыми сбором перьев, и часы в солнечном сплетении Унимо начали громко отсчитывать секунды: во взгляде Скрима, на самом дне его тёмно-серых, как речные камни, глаз рыбьей чешуёй мелькнула жалость.

Действительно, это было письмо от отца, запечатанное фамильной печатью, подписанное знакомым не очень ровным почерком. «Моему любимому сыну» – значилось на конверте. Унимо невольно усмехнулся: выбирать любимого сына его отцу не приходилось, так как Унимо был, насколько он знал, единственным ребёнком отца и наследником рода Ум-Тенебри. Не то что, например, в семье Ор-Корвули, где было семь или восемь детей, половина которых переехали в особняк из городского приюта, – даже Майти, кажется, сбился со счёта после третьего брата.

Не обращая внимания на Скрима, отступившего на несколько шагов назад и замершего в ожидании, Унимо преувеличенно медленно разорвал конверт и стал читать послание отца, которое не могло подождать часа дороги от особняка Ор-Корвули до дома.

Письмо это Унимо сначала хранил, а потом сжёг в приступе гнева, но оно всё равно отпечаталось в его памяти навсегда, оставалось ярким и чётким, как будто огонь, вместо того чтобы поглотить эти слова, выжег их изнутри на веках младшего Ум-Тенебри, так что в любое время дня и ночи он мог бы повторить его слово в слово.

«Дорогой мой сын!

Вот и настало время сказать тебе что-то на самом деле важное. То, что ты слышал от меня уже не раз, но никогда не воспринимал всерьёз: мне стало нестерпимо скучно, и я ухожу. Знаешь ли, местная жизнь, которая тебя пока так привлекает, не оставляет выбора людям вроде меня, поэтому рано или поздно мы уходим. Я честно терпел всё это время, чтобы у тебя было то, что называют «счастливым детством». Не подумай, что я напрашиваюсь на благодарность – вовсе нет, с тех самых пор как нас бросила твоя мать, я знал, что вырастить тебя – моя почётная обязанность. Почётная и даже иногда приятная, но обязанность. Не мне решать, хорошо или плохо я с ней справился, – а впрочем, в таких делах я всегда полагался на судьбу, так что даже этой ответственности не хочу оставлять на дне своей походной сумки, собираясь в далёкий путь.

Скорее всего, мы с тобой больше не увидимся, хотя наверняка говорить не берусь. Всё возможно – запомни это как одно из немногих наставлений твоего непутёвого отца. Если мы когда-нибудь встретимся на одной дороге, обещаю, я не буду переходить на другую сторону и делать вид, что не знаю тебя, и не важно, с чем ты подойдёшь ко мне, с распростёртыми объятиями или с глазами, горящими жаждой мести. Но, ещё раз повторю, я не считаю нашу будущую встречу вероятной. Так что привыкай жить без меня. Это будет совсем несложно, поверь.

Хотя, конечно, даже теперь ты ещё не вполне взрослый, чтобы воспринять моё письмо спокойно и вдумчиво. Зная тебя, могу предположить, что ты успел уже нахмуриться, а к этому месту у тебя на глазах и вовсе выступили слёзы. Так вот, смахни их и читай дальше – я постараюсь рассказать тебе то, что считаю полезным знать.

Чтобы отвлечь тебя от грустных мыслей, я придумал кое-что и очень надеюсь, что ты оценишь: я составил предварительное завещание на случай внезапного исчезновения, по которому наш дом и всё имущество Ум-Тенебри в пределах Шестистороннего Королевства направляется на благие цели. Так, наш дом станет новым приютом для городских сирот: старый приют на окраине стал уже довольно тесным и быстро разваливается. Имущество, которое направляется на благие цели, не обременяется обязательной долей наследования, это совершенно точно, так что советую тебе не тратить время в Зале Правил и Следствий, а принять как данность, что к тому моменту, когда я допишу это письмо, у тебя уже не будет ничего, кроме того, что на тебе надето. Ты должен насладиться этим ощущением и почувствовать свободу, которую я тебе подарил на прощание. Это очень ценный подарок, береги его. Думаю также, ты согласишься со мной, что вполне справедливо поделиться с другими тем, чем ты пользовался все свои четырнадцать лет. В любом случае, даже если моего воспитания оказалось недостаточно, чтобы ты этим восхитился, тебе придётся признать как факт: от рода Ум-Тенебри у тебя осталось только имя. Не думаю, что тебе стоит пытаться использовать его и троюродное родство с королевской семьёй – хотя, конечно, ты можешь попытаться сдаться на милость богатым дальним родственникам. Но я всё-таки надеюсь, что ты не станешь так делать, сынок. Однако теперь решать, куда идти и что делать, предстоит только тебе. Надеюсь, что это не станет для тебя непосильным бременем и ты сделаешь правильный выбор. Да что там, он в любом случае будет правильным, и уж точно лучше, чем тот, что ожидал тебя без этого письма.

Если все те ужасные вещи, которые я написал, ещё оставляют мне возможность дать тебе несколько бесполезных отцовских советов, то я ей воспользуюсь. Старайся учиться чему-нибудь, пока ты молод (потом тоже можно, но будет сложнее). Чему-нибудь, что кажется тебе важным, занятным или красивым. Даже если ты не будешь заниматься этим всю жизнь, знания останутся с тобой и позволят, в случае необходимости, отказаться от того, что ты знаешь, чтобы увидеть новое.

Если когда-нибудь полюбишь кого-нибудь, будь очень внимательным к себе. Не давай обещаний, забудь слово «навсегда». Будь искренним и великодушным к миру, что бы ни случилось. А если кто-то полюбит тебя – будь благодарным миру, но честным с собой. Впрочем, надеюсь, тебе хватит благоразумия не влюбляться слишком сильно, а то, что у тебя не будет за плечами тяжести наследства Ум-Тенебри, даст тебе шанс встретить своего человека, а не довольствоваться решением чужой хитрости и расчётливости. Любовь, которая может стать важной, тоже существует, но она такая редкость, что не стоит всерьёз об этом думать. Если судьба решит наказать тебя настоящей любовью, ты сразу поймёшь это и тебе придётся приложить все силы, чтобы просто выжить. Но, надеюсь, если такое и произойдёт с тобой, то не в ближайшие лет десять.

Кстати, я тебе никогда не говорил этого, но, наверное, важно, чтобы ты знал: я любил твою мать, и люблю, несмотря на то, что она нас бросила. И каждый раз, когда я видел твои серые глаза с чёрными точками, как будто нагретые солнцем камни в брызгах свежих чернил, я вспоминал её и в моей душе не было ненависти или обиды – только радость от того, что моему сыну достались самые прекрасные на свете глаза. Глупо так говорить, да и все так говорят, я знаю, но когда-нибудь ты поймёшь, что по-другому она не могла поступить. Она тоже любила нас с тобой, по-своему. Уж ты мне поверь, это одна из тех немногих вещей, которые я могу тебе гарантировать – из-за которой, возможно, мы и не стали идеальной семьёй. Но что есть, то есть, мы все друг друга стоим, и ты сможешь вскоре в этом убедиться.

Впрочем, я отвлёкся. Ещё советую тебе путешествовать, пока ты не найдёшь места, где тебе нужно будет задержаться, где ты каждое утро будешь просыпаться с лёгким удивлением и завистью к самому себе. Нет, вовсе не значит, что это место будет приятным и спокойным, скорее всего, наоборот, оно сначала покажется тебе мрачным и неприветливым, но – не зря ведь у тебя её глаза – я уверен, что ты сможешь разглядеть его, где бы оно ни было.

Если ты встретишь то, что будет казаться тебе невозможным, то прислушайся к себе и если услышишь, как твоё сердце с готовностью замирает, словно лодка перед порогом горной реки, – без раздумий бросайся в воду. Научись доверять своему голосу, но только тогда, когда этот голос действительно принадлежит тебе, а не тому, кто внутри тебя постоянно наблюдает, в надежде получше приспособиться к этому миру, запоминает чужие слова и советы вроде моих. Его слушай только в неважных вещах – надеюсь, со временем всё больше из того, что тебя окружает, перейдёт в этот разряд, освободив место для того, что ты действительно захочешь оставить себе.

Будь великодушен и милосерден, как настоящий Ум-Тенебри, даже в безвыходной ситуации. Признавая глупость фамильной гордости, я всё-таки не могу припомнить ни одного нашего предка, который был бы мелочным, злопамятным, расчётливым или жадным. Все, какие угодно пороки, только не эти.

Но пора завершать письмо. Слишком долгие наставления всегда становятся своей противоположностью. И тебе, и мне пора уже отправляться в путь. Цени, что у тебя есть отличный шанс совершить много ошибок – уверен, ты не преминешь им воспользоваться.

И знай, что я люблю тебя всем сердцем, сын. Даже если я не делаю этого так, как тебе бы хотелось. Мне, правда, очень жаль, что я не могу сказать тебе: «Что бы ни случилось, ты всегда можешь вернуться домой». Нет, ты не можешь, но у тебя есть целый мир, который – снова просто поверь мне – стоит намного большего, чем ты ожидаешь.

Астиан Ум-Тенебри, твой отец».

Унимо перечитал письмо ещё несколько раз, напрягая глаза в загустевших сумерках. Затем аккуратно сложил и сунул в карман куртки. Потом снова достал, развернул, пробежал взглядом – и положил обратно.