История тысячи миров - страница 3

Но ту любовь, к которой стремились её сверстники, верящие в навязанные им представления о ценностях жизни, ту самую любовь – гармоничные отношения между двумя люди непременно противоположного пола и с небольшой разницей в возрасте, да ещё, желательно, с одним социальным статусом и схожим происхождением, она никак не могла разгадать.

Для неё важнее было совершенно не то, что говорил отец, а говорил он снова и снова следующее: «Ты должна выучить то, чему я тебя стараюсь обучить. Учись, Софи, и ты станешь успешной. Такой, как я. Будешь иметь всё, что захочешь в этом мире. Сможешь насмехаться над неудачниками и проявлять милосердие к кому захочешь и когда вздумается. У твоих ног будет власть. Всё что тебе нужно – это то, что я стараюсь вложить в твою голову. Наша семья не одно поколение занимается музыкой. И вокал для тебя будет самым оптимальным решением. Учись, Софи, не ударь в грязь лицом!».

Также Софи старательно не принимала и то, что говорила ей матушка за каждым завтраком, проверяя между делом, не перестаралась ли кухарка с едой для дочери, не положила ли она слишком много калорийного в её тарелку: «Ты зря не хочешь поехать в город, Софи, сегодня просто чудесный день. Разве твои друзья совсем тебя не приглашают? Я уверена, что это всё ты упрямишься и ленишься выйти из дома! В такую пору, мой котёночек, тебе уже нужно присматривать себе ухажёров. Ты же не думаешь, что красота – это навсегда? Что бы ни говорил твой отец, карьера далеко не самое важное в жизни. Тем более что с музыкой у тебя не особо получается, ты же знаешь… Одинокой быть нельзя, а не то пойдут сплетни. Ты ведь не хочешь умереть в одиночестве, бездетной старой сморщившейся девой! Оденься поярче, да поезжай сегодня в город, хорошо? Я заплету тебе волосы… а хочешь, дам поносить свои украшения? В них ты будешь точно неотразима! Послушай мамочку, я знаю как будет лучше».

Нет, конечно же, не карьера делает человека счастливым, уж точно не та, к которой тебя подводят за руку и с которой через силу венчают. Бесспорно, любимое дело сделало бы Софи гораздо более улыбчивым и беззаботным ребёнком. Но что бы она ни придумывала себе в качестве подходящего дела – всё не шло впрок, и всё в пух и прах высмеивал отец, слушая её тщательно составленные планы за ужином со скептической насмешкой и тем самым взглядом, который бросал на тех людей, к которым относился с пренебрежением.

И, разумеется, не семья составляла пределы мечтаний Софи. Она искренне недоумевала, как матери приходило в голову постоянно напоминать ей о старости, какой бы далёкой она в её годы ни казалась, при этом пытаясь напугать дочь байками об одиночестве.

Для себя Софи определяла совершенно иное в качестве воистину ценного в жизни. Она знала, что ближе всех к гармонии те, кто умеет наслаждаться своим одиночеством, порой сами того не осознавая. Кто, погружаясь во мрак рассуждений обо всём на свете, обо всем, что их окружает, даже испытывая от полученных выводов ужас, не прекращают своих поисков истины. Отважный исследователь извечных тайн, докапывающийся до сути окружающих вещей. И если своё одиночество она считала недостаточным, то ей казалось, что голоса на чердаке всё давно уже поняли и осознали.

Для Софи важно было то хрупкое единение, которое она получала наедине с природой, вслушиваясь в шелест ивы за своими окнами. Она любила проводить дождливые вечера на веранде, вчитываясь в труды давно преданных забвению прозаиков. Могла подолгу сидеть с закрытыми глазами на самой отдалённой скамейке в парке, подставляя лицо ослепляющему свету.