Вздохнул дедуня.
– Так и простоял всю битву в сторонке…
– Известно, своя рубашка ближе к телу… – словно бы про себя, пробормотал Авдюшка. – Зато, поди, сам остался жив…
На Авдюшку не один Собинка – все обернулись с осуждением. А дедуня, при памяти светлой, слух имел ровно у молодого.
– Нет, милок. Поплатился головой князь Мстислав киевский за свою чванливую гордыню и себялюбие. Да ежели бы одной своей. Воинов, что были под его началом, погубил до единого.
Заерзал на лавке Авдюшка.
– Думать о себе да о своей рубашке, – продолжал дедуня, – последнее дело. Мечтал отсидеться на своем холме киевский князь, соорудивши оборону. Как бы не так! Три дня отбивался. На четвертый, когда стали подходить к концу наши силы, поверил князь Мстислав обещанию отпустить его с дружиной, коли сложит оружие. И тем сделал непоправимую глупость. Едва оказались русские воины без своих мечей, всех перебил враг.
– А князя? – спросил Авдюшка.
Помедлил с ответом дедуня.
– Связали его и других князей, захваченных в плен, по рукам-ногам. Уложили на землю, ровно поленья. Поверх настлали доски. И уселись на них пировать, раздавив русских князей, и среди них Мстислава киевского, ровно клопов, тараканов али иных ничтожных тварей…
Словно пришибленные слушали дедуню люди, коих набилось теперь в горницу – не протолкнешься.
После долгого молчания молвил сосед Глазовых плотник Любим, прозвищем Гвоздь:
– А ведь промеж князей опять свара и раздор. Отъехали братья великого князя Андрей Большой и Борис со своими семьями к злейшему врагу великого князя и другу Ахматову королю польскому и великому князю литовскому Казимиру.
Завздыхали мужики. Невелика в ту пору была Москва. Все новости известны в единый день.
Дед Михей не то чтобы вступился за великокняжеских братьев – пояснил:
– Великий князь Иван Васильевич обделил Андрея и Бориса. После смерти их общего брата Юрия все земли и владения взял себе. А братьям – шишок под носок. Те обиделись, вестимо.
Слободской староста Вавила, что повсюду в надобный час поспевал, подал голос:
– Ты не тронь великого князя Ивана Васильевича. Он силу собирает в кулак. Дабы тем кулаком бить врагов.
– Верно, – ответствовал дед Михей. – Только в кулаке великокняжеском и нашему брату, мужику, приходится трудненько. А что князья грызутся промежду собой, того воистину хуже не придумаешь. Не пора, не время. Со всех сторон обступают враги русскую землю. С севера и запада – немецкие рыцари да Казимир. Со стороны восточной – казанский хан. Теперь вот царь Ахмат идет с Большой Ордой. За многие годы не собиралось столь беспримерной угрозы.
Медленно расходились мужики от Глазовых. Долго галдели и спорили. И унес каждый в душе камень-вопрос тяжелый: удастся ли оборонить русские земли от нового ордынского нашествия?
Что-то теперь будет?
Что такое подклет?
Подклетом называли нижнюю часть дома, которая могла по-разному использоваться. В подклетах с глухими стенами, иногда без дверей (вход был на втором этаже), хранили припасы и инструменты, а в жилых, с небольшими прорубленными окнами, даже печи размещались.
Что такое полати?
Спальное место между печью и стеной избы, неплохо сохранявшее тепло. Полати были из деревянных досок и летом могли использоваться для сушки овощей.
Кто такой царь Ахмат?
Ахмат, хан Большой Орды, сын хана Кичи-Мухаммеда. Пытался Ахмат восстановить прежнее могущество Орды, да не получалось у него. Не сумел Ахмат утвердить свою власть в богатом Хорезме, лишь на время восстановил он власть над Крымом – признал хан Менгли-Гирей в 1478 г. вассалом могущественного султана Турции. Одно надежда оставалась у Ахмата – вновь подчинить себе крепнущее Московское государство, заставить великого князя Ивана III вновь платить дань.
